Когда дворецкий принес чай и удалился, Раушенбах, понизив голос, проговорил:
– Барон, я действительно вас не понимаю. Зачем вы отдали священный кинжал этому баварскому мужлану?
– Простите, Вернер, – смущенно отозвался Зеботтендорф. – Я сам не знаю, что на меня нашло. Я почувствовал вдруг, что не могу противиться его воле. Мной как будто руководила какая-то высшая сила. Но я думаю, Вернер, что все случилось по воле судьбы. И в самом деле, я уверен, что за ними будущее, что именно им, этим мужланам из НСДАП, суждено возродить Германию…
– Это ошибка, Рудольф! – воскликнул Раушенбах. – Это большая, страшная ошибка! Помните, мы с вами говорили о мистическом значении этой реликвии? Начертанные на рукоятке кинжала древние рунические письмена однозначно говорят о том, что кинжал станет оружием последней, решающей битвы между великими армиями Запада и Востока, битвы, в которой решатся судьбы мира, битвы, за которой последует Рагнарек…
– Конец света? – переспросил барон удивленно.
– Да, конец света, предсказанный мертвой провидицей Вельвой! – В голосе Раушенбаха зазвучало воодушевление, его красивое бледное лицо озарилось странным светом. – Конец этого мира, насквозь прогнившего, полного тлена и мерзости, утопающего в низости и разврате! Этот мир будет до основания выжжен огненным мечом великана Сурта, и на его пепелище возникнет новый мир – чистый и сверкающий, населенный новыми людьми, людьми истинно арийского духа!
– Но этот человек, Гиммлер, он говорил о том же самом – о торжестве арийской расы…
– Вы видели его лицо?! Это лицо мелкого чиновника, бухгалтера, налогового инспектора! Что может понимать такой жалкий человечишка в великих тайнах мироздания? Нет, будущее арийской расы должно быть в руках подлинных аристократов духа – таких, как мы с вами! Фон Зеботтендорфы, Раушенбахи, фон Третновы, потомки крестоносцев и гордых рыцарей Запада – вот кто должен вести арийскую расу к сияющим вершинам будущего… ведь именно для этого мы с вами создали общество «Туле»!
– Успокойтесь, Вернер! – перебил барон своего собеседника. – Думаю, вы не правы, и этот Гиммлер не хуже нас с вами знает, что нужно Германии. Оставим все как есть и предоставим судьбе решить за нас, кто прав в этом споре.
– Воля ваша, Рудольф! – Раушенбах развел руками. – Сдается мне, что этот бухгалтер вас околдовал. Но я не оставлю попыток вернуть священный кинжал королей-священников…
– Я боюсь за вас, Вернер! Мне кажется, вы затеваете слишком опасную игру…
– Не нужно бояться за меня! – Раушенбах встал и направился к двери, однако на пороге остановился и закончил фразу. – Бойтесь лучше за себя… за себя и за Германию!
Штандартен вернулся домой, но его мучило смутное, тяжелое беспокойство. Он ходил по комнате взад-вперед, как зверь по клетке, и не мог понять, что же его так гнетет.
Раньше у него был проверенный способ борьбы с депрессией: хорошая дорожка кокаина.
Может, и сейчас этот способ сработает?
Штандартен сел в свое любимое кресло (то самое, со свастикой на спинке), достал серебряный портсигар, высыпал на его отполированную до зеркального блеска крышку горку заветного порошка, свернул в трубочку купюру в десять рейхсмарок… словом, выполнил в точности раз и навсегда заведенный ритуал.
Разровняв кокаин, он осторожно, тщательно втянул его через свернутую купюру, стараясь не потерять ни крошки.
Почувствовав в носоглотке знакомый веселый холод, сладкое волнующее онемение, он ждал, что сейчас придет божественная легкость, все узлы развяжутся, скучная, утомительная реальность отпустит его, и на смену ей придет ледяная величественная пустота. Он ждал, что унесется в мир своей мечты, в мир, где властвуют Кровь и Почва, в мир, где он – сверхчеловек в черном мундире СС, как ангел смерти, решает человеческие судьбы, взвешивая их на весах высшей справедливости, точнее – на весах собственной воли…
Но нет, на этот раз свобода не приходила. Реальность не хотела его отпускать, какая-то тоскливая, мучительная забота тяжким грузом висела у него на шее.
И вдруг он понял, что это за забота.
У нее было имя – Сергей Куницын.
Как он, Штандартен, мог доверить этому зазнайке, этому убогому книжному червю самое дорогое, самое значительное в своей жизни – священный кинжал?
Штандартен взглянул на серебряный портсигар, который все еще держал в руках.
В его полированной крышке отражалось лицо – бледное, нездоровое, с темными мешками под глазами, с влажной пористой кожей и лихорадочно блестящими глазами. Разве таким должно быть лицо сверхчеловека, властителя судеб? Нет, это лицо жалкого неудачника, доверчивого неудачника, которому один-единственный раз улыбнулась судьба, но он сам, своими руками оттолкнул свою удачу! Отдал бесценную находку сомнительному человеку!
Вот так всегда они, эти ученые людишки, эти интеллектуалы, обманом втираются в доверие, обволакивают умными словами и выманивают у простых людей все самое дорогое…
Штандартен не помнил уже, что сам пришел к Куницыну, сам, своими руками вручил ему кинжал, попросив как можно больше узнать о нем. Сейчас, под действием кокаина, бывший одноклассник казался ему злобным, пронырливым интриганом, представителем тайных сил, злобной мировой закулисы.
Штандартен вскочил, отбросил портсигар, застегнул пальто и бросился прочь из своей квартиры.
Он не разбирал дороги, не узнавал знакомых улиц и сам не понимал, как оказался возле дома Куницына.
Здесь он пришел в себя и огляделся. Из подъезда вышла женщина средних лет, ведя на поводках трех французских бульдогов. Увидев Штандартена, она испуганно взглянула на него, что-то сказала своим собакам и припустила прочь.
Штандартен придержал дверь подъезда, чтобы она не захлопнулась, и вошел внутрь.
Поднявшись на третий этаж, позвонил в дверь квартиры Сергея Куницына.
Звонок гулко и безнадежно раскатился за дверью. Каким-то образом по самому этому звуку Штандартен понял, что пришел напрасно, Сереги нет дома. Однако он позвонил еще и еще раз.
Окончательно убедившись, что в квартире никого нет, он воровато огляделся по сторонам и достал из кармана хитрую железную закорючку, которую ему как-то отдал за долг мелкий квартирный воришка.
Воришка уверял, что закорючка запросто открывает любой замок.
Штандартен несколько минут копался в замке чертовой закорючкой, но замок не поддавался.
– Обманул, гад! – пробормотал он раздраженно и уже хотел сдаться, но тут замок щелкнул и открылся.
Штандартен проскользнул в квартиру, захлопнул за собой дверь и прямиком кинулся в кабинет Куницына.
Вбежав в комнату, он огляделся по сторонам.
Здесь было множество старинных вещей – керамические сосуды, покрытые сетью мелких трещин, и глиняные светильники с примитивными узорами, обломки каких-то древних орудий, бесформенные черепки, наконечники копий, старинные монеты, заржавленные ножи и железки непонятного назначения. Среди всего этого доисторического барахла Штандартен надеялся разыскать свой кинжал.
