– Мог, – покорно согласилась Маша. – Но я в совпадения давно верить перестала.
Роман повесил голову, и минут десять, а может, все пятнадцать два беглеца топали в полнейшем молчании. Они уже давно перестали опасаться оставить следы на ровных участках дороги, уже ступали по двум параллельным полоскам дороги, так как в неясных серых сумерках легко попасть ногой на заросшую мхом колдобину или сучок, а ноги, как известно, спасают не только волков. Беглецов ноги спасают еще почище. Облава тут ведется уж совершенно – волчья…
Роман присел на поваленное дерево поправить сползшую обмотку на пятке, распрямился и взглянул на Марью:
– Знаешь… Чем больше думаю, тем больше понимаю, что ты права. Сегодня ночью нас перестреляли бы в том бункере. Тихон не зря мне про чеха при Сереже сказал. После этих слов Серега нас всех сам на тот свет отправил бы… Даже намекать-упрашивать не потребовалось бы…
– Почему? – подняла брови Марья. – При чем здесь чех?
– А ты что, разве не поняла? – пригляделся к подруге боксер и услышал абсолютно правдивый ответ:
– Нет.
Ну наконец-то –свершилось! Крашенная под золото голова – ГОЛОВА! – дала сбой.
Савельев выдержал театральную паузу, встал, поддернул ремень на брюках…
– Чех, Маша, – это чеченец. Поняла? – усмехнулся: – Неужели раньше не слышала?
– Ну-у-у… Может, и слышала когда-то…
– Повторяю. Чех – это чеченец.
– Ну и что! Ну чех, ну чеченец, какая разница?!
Нет, это не свершилось. Это – СВЕРШИЛОСЬ! Савельев с демонстративной укоризной помотал головой – мол, не догоняете, девушка…
– Разница, Маша, огромная, – напыжился. – Если чехи… если чеченская диаспора узнает, что Тихон держит где-то на фазенде их земляка… Как пушечное мясо, прошу заметить, мальчишку, который кусается… Это – все. Это конец. Тихона со всей его братвой на ножи поставят. Тот разговор даже Игнат правильно скумекал.
– И что?
– А то, что теперь вопрос стоит предельно просто – как быстро я сумею добраться до телефона.
– В милицию позвонишь? – совершенно искренне и прямодушно спросила жена художника, кардинально далекая от тонкостей этнических разборок.
Савельев несколько секунд наслаждался моментом.
– Какая милиция, Маша? – спросил тихонько. – Какая? Тут – чехи! Они весь аул… то есть фазенду за своего мальчишку вырежут!
– Прям уж так и… вырежут…
– За мальчика? Которого, как барана, на убой готовят? Маша… – Пауза и дальше громче: – Тихон – покойник! Он и так лет пять с пиковыми бодается! А за мальчишку за беспредел их вся Ичкерия стволами поддержит!
– А почему ты сразу не позвонил кому надо из дома Тихона? – справедливо поинтересовалась Маша.
Савельев неторопливо взял с места, и Марья, уважительно заглядывая в боксерское лицо, засеменила рядом.
– Нельзя, – ответил наконец Роман. – Долго мы могли бы не продержаться, а Тихон… Узнал бы через телефонную станцию, с кем я в Москве разговаривал, прирезал бы паренька сразу же и утопил в джипе вместе с нами. Поняла?
– Не очень…
– Пока Шеф знает, что я ни с кем не связывался, пока есть надежда нас выловить – мальчишка жив. Хотя… – сказал, немного подумав, – я бы на его месте парня вообще в живых оставил. Будет возможность для торга. За мертвого же – шкуру живьем сдерут. И вообще… О чехе – знают. Пришлось бы вместе с нами всех пацанов с точки тоже наглухо убирать…
– Как это? Почему?
– Чехи правды добьются, – жестко выговорил Роман. – Умеют языки развязывать. А так – парень жив, откупиться еще можно, и своя шкура цела останется…
– Какие ужасы ты говоришь, – зябко передернула плечами Марья.
– А это чтоб ты поняла, как важно скорее до телефона добраться.
– Кому звонить будешь?
– Вахе. Он мой хороший знакомый, борец. В большом авторитете среди своих.
– В авторитете… – задумчиво произнесла Марья. – Роман, прости, а ты… не из этих же будешь?.. Не из авторитетов?
– Я – нет. Но некоторые из моих приятелей из спорта ушли… как бы это сказать…
– В криминал?
– Приблизительно.
– Тогда – да, – подумав секунду, выговорила Маша. – Тогда все точно. Тихон не дал бы тебе дожить до боя. Замазал бы свою свору общей кровью, заставил бы молчать… А что твой Ваха предпримет?
– Маш, а тебе какая разница, что именно предпримет Ваха? Главное, что после этого Тихону будет не до нас с тобой.
– Добраться бы до телефона…
– Вот это – в точку!
Кажется, после некоторой разъяснительной беседы боксерский тренер почувствовал себя в любимой тарелке. Не телком, которого ведут, обмотав ноги подорожником, а тем, кем был на самом деле – бойцом, защитником.
Помогая Маше перебраться через поваленное поперек дороги бревно, Савельев чуть дольше, чем требовали приличия, задержал руку на тонкой гибкой талии…
«Черт! – отдернул ладони, пока девушка ничего не заметила. – Нашел время и место!»
А ведь нашел, подумал сразу и тоскливо. Может быть, единственную, выступающую вровень…
Не в спорте, не в достижении каких-то пьедесталов и силе духа – таких Савельев повидал достаточно: самоуверенных, самодостаточных, самолюбивых, самоутвержденных, самовольных… Само, само… Самостоятельных тоже хватало.
В Марье не было физической силы. Она не заставляла себя уважать, не боролась за равноправие и даже главенство… Она – просто стояла вровень. С достоинством, без похвальбы…
И слава богу, что она такая! Любую другую – спортсменку, например, или просто самоуверенную девицу, Сережа-борец не пропустил бы. Был бы настороже, старый черт. А эта… глазки вниз – поедем, Рома, домой, пищит. Отпустите, дядя, в туалет…
Роман задумался, сбился с ритма шага и тут же поймал на себе ласковый ободряющий взгляд.
Влип, понял еще более отчетливо. Эта простая забота в глазах била влет. Глаза говорили, спрашивали – как твои ноги, не надо ли отдохнуть? Не печалься, мы все успеем…
– Маш, а почему у вас с Марком детей не было? – выпалил внезапно и прикусил язык, поняв, что сморозил глупость, увлекся. Какие могут быть дети от наркомана?
– Выражение «пожить для себя» слышал? – грустно усмехнулась Маша. – Так вот – пожили. Я ж почти за год до того, как Марк из дома ушел, мгм… в близости стала ему отказывать. Надеялась – поймет. Если любит – начнет лечиться. Но он… В общем, ты сам все видел…
– Зато СПИДом не заболела, – неумело утешил Савельев.
– О, я знаешь как проверялась! Кровь на анализ сдавать как на работу бегала!
– Понимаю…
