– Да, да. У вас, значит, тоже есть такие курсы? Я когда с Серым общалась, все делала по этой науке: расслабиться самой, расслабить нападавшего жалостливой болтовней, дальше ждать удобного момента и – по болевым точкам. Кроме тренера, кстати, могу представить на суд конспекты по этой самой виктимологии…
– Все равно не поверят, – уже не так уверенно проговорил Роман. – Наше слово против трупа и двух свидетелей. Они – пострадавшие. Им больше поверят.
– Да ерунда все это! Помнишь, я сказала, что мне в воду лезть нельзя?
– Ну.
– Так я не потому в воду лезть отказывалась, что плавать не умею, а потому, что нельзя следы смывать! Я, Рома, вся – в полный рост, место преступления. Смотри, – наклонила голову глубоко вперед, Савельев глянул: чуть ниже макушки на затылке подсыхала корка крови на волосах. – Больно, – очень жалобно, по-детски вздохнула Маша, – щиплет…
– Это Серый тебя так?
– Это я его. Он мне передними зубами чуть скальп не снял. Мне эту ссадину теперь – на ней кровь и слюни Серого – пуще глаза беречь надо! И кофту. На ней Сережина кровь и пороховые газы от выстрела в упор. Дальше показывать не буду, но поверь, на животе тоже словно ожог остался. Выстрел так бабахнул – кожу опалило! Так что теперь я вся с ног до головы сплошное место преступления. Понял? У тебя хороший адвокат есть? – спросила без всякого, казалось бы, логического перехода.
– Хорошего нет, – медленно выговорил Роман. – Есть отличный.
– Вот видишь! Как все здорово. Надо меня к нему доставить – есть в Москве какие-нибудь независимые экспертно-криминалистические лаборатории?
– Не знаю, – все еще немного растерянно отозвался Савельев.
Лихая кошка деловито продолжала:
– Надо, чтоб с меня все следы сняли, запротоколировали. На майке знаешь какой пороховой след остался? О-го-го! Под таким наклоном, так близко к себе только полный идиот мог выстрелить. Полсантиметра ниже, и пуля ушла бы не в Сережу, а в Марию Анатольевну. – Роман продолжал насупленно молчать, энтузиазма не поддерживать. – И вообще, – удивилась сама себе Мария, – чего я тут перед тобой распинаюсь? Ты сериал «С.S.I. Место преступления» смотришь? Нет? А я ни одной серии не пропустила. Там о том, как работают криминалисты, показывают…
– Американские, – нравоучительно вставил Рома и добавил: – Помолчи, а? – Марья обиженно заткнулась, но, когда услышала вопрос: – Скажи сразу – еще сюрпризы будут? – быстро отошла душой.
– Нет. Больше никаких сюрпризов не заготовила.
– Как нам отсюда выбраться, еще не придумала?
– Только как до телефона добраться.
– И как?
– Думаю, – прищурилась поклонница американских криминалистов, – сотовый телефон нынче в каждом деревенском доме. Можно постучать – дадут.
– А если нарвемся на хозяев, которые, например, на фазенду молоко и яйца поставляют? Игнат говорил, у Тихона вся округа схвачена…
– Резонно, – вздохнула Марья. – Но я бы все-таки рискнула до деревни сбегать…
– Сбегать? – немного развеселился Роман. – Как?
– А вот видишь. – Марья сделала пару гусиных шажков к кромке кустодрома, но совсем не вылезла, услышав предупредительное ворчанье Савельева. – Ладно. В общем, так. БМВ очень неудобно стоит. Дорожку на стоянку для фур перегораживает. Рано или поздно какой-нибудь грузовик соберется заехать на стоянку – бумеру придется отъехать. Фургон нас на полминуты закроет – это точно, мы бегом, короткой перебежкой к магазину и дальше ползком в деревню.
– А если никакой грузовик в ближайшее время не появится? Собаки тут скорее могут быть…
– Будем молиться, Рома. Дорога, конечно, пустынная, но магазин точка прикормленная, по большой стоянке это видно.
– Ну ладно, предположим, нам повезет. – Савельев уже откровенно забавлялся. – А что дальше?
– Вариант с «постучаться» ты отвергаешь?
– Опасно, – пожал плечами боксер, – собаки приведут людей Тихона к дому, те могут в горячке хозяев пострелять… Да и далеко до деревни… ДПС повсюду шарит…
– Согласна, – кивнула Марья. – Тогда второй вариант. Купим у дальнобойщиков или у продавца магазина сотовый телефон. Магазин, я уверена, главная торговая точка в округе, сюда все окрестные воришки мобильники сбрасывают. Наверняка какая-нибудь лишняя трубка под прилавком завалялась.
Савельев спокойно выслушал монолог, мотнул головой, вроде бы соглашаясь, но высказался так:
– Купим, значит. А на что? Мой бумажник в джипе остался. А ты у нас вообще не кредитоспособна на сегодняшний день…
Мария виновато охнула:
– Ой, совсем забыла сказать… Вот, – пошарила в карманах куртки и извлекла пухлый мужской бумажник. – Вот, – повторила, – пока вы телефон искали, я в прихожей увидела, на тумбочке лежал… Думаю —
Тихона это…
Савельев практически вызверился на стриженую беглянку:
– Маш, я ж спрашивал – какие еще сюрпризы будут?!
– Ром, я забыла, – печально выговорила девушка. – Вот честное слово – забыла.
– Забыла она!..
– Да! А как ты хотел вообще отсюда удирать?! Голосовать на трассе, ловить попутку? Да? А она, предположим, только до Вышнего. Или вообще в другую сторону. А до Москвы как? «Довезите нас, пожалуйста, до подъезда и подождите, пока мы деньги вынесем», да? Но, Рома, попутка не такси!..
Мария виновато выстраивала предложения и как будто заискивала. Савельев хмуро смотрел на принявшуюся вдруг ни с того ни с сего оправдываться девушку и никак не мог взять в толк – почему она вечно за что-то извиняется? Даже если абсолютно права, даже если прикрикнул он больше для порядку, от нервов…
Мария ловила взгляд. Лепетала все тише и тише…
Роман посмотрел на толстый мужской бумажник в своей руке, прослушал последнее – «я, правда, старалась как лучше, но все забыла, запутала, да?» – и с неожиданной болью понял: это он заставил ее оправдываться. Не уловил раньше. Мария столько лет прожила с непризнанным гением, больным не только наркоманией, но и всяческими художественными комплексами, что малейший упрек заставлял ее просить прощения. Маша привыкла беречь тончайшее мужское самомнение, привыкла – не выпячиваться… Она зомбировала себя навыком, правилом – не ущемлять мужское самолюбие, и до сих пор живет по этому закону. Боится задеть, уязвить, обидеть…
И только когда случилась беда – двух сильных мужиков запихивали в бетонную могилу, – позволила себе выбиться вперед, позволила себе командирские замашки…
И позже – опять шагала только вровень. «Прости, я забыла, что ты не видел на экране телевизора пистолет. Прости, это я ходила в туалет и видела Игната во дворе…»
Прости, прости, прости…
«Бедная ты моя», – неожиданно подумал Роман, дотронулся до худенького плечика, прервал извиняющийся лепет:
