– Тогда приезжай, пожалуйста. Я буду тебя ждать.
– Зачем? – насторожилась Вера Анатольевна. – Ты что-то. кого-то.
– Все разговоры вечером! Я сейчас кое-куда съезжу, кое-что разузнаю, чтоб наверняка. И позже тебе обо всем расскажу.
Надежда Прохоровна лукавила. Когда архитекторская вдова вернулась домой, ничего рассказывать ей баба Надя не стала. «Тут, Вера, неожиданность нужна. Неподготовленность, – сказала. – Чтоб все смотрелись натурально, чтоб взгляд не выдал. Или – все насмарку».
Расследование завершилось, но убийца мог уйти безнаказанным.
Все доказательства сложились в стройную – невероятную! – систему, все получило объяснение, но вот поймать убийцу не помогали вовсе.
Надежда Прохоровна все поставила на СЛОВО. Одно-единственное слово, которое надо выманить из убийцы, заставить произнести, поймать на вылете.
Иначе – никак. Никакая милицейская собака, следователь или эксперт убийцу не поймают!
Поможет только слово, выпорхнувшее случайно.
* * *
Бывают люди и вещи, мгновенно становящиеся в любом пространстве привычными и свойскими. Случаются обратные примеры, известные всякому: Петр Семенович влился в рабочий коллектив пять лет назад, но все равно считается там новичком, Андрюша Тютькин месяца не проработал, а свой насквозь – рубаха-парень.
Или вот взять вазу. Стояла в магазине – глаз не оторвать. Принесли домой – хоть в мусорку выкидывай. Стоит, выпячивается, новизной кичится. Глаза бы не смотрели!
Надежда Прохоровна Губкина относилась к числу «удобных» примеров. Легко свыкалась с самой необычной обстановкой, втекала в коллектив и не терялась при самых помпезных обстоятельствах.
(Помнится, лет тридцать назад победила беспартийная Надя Губкина в социалистическом соревновании и была направлена от родимого завода на празднование годовщины Великой революции. Празднование проходило по известному порядку: Кремлевский дворец съездов, торжественная часть, концерт, банкет. Повсюду – люди из телевизора, космонавты с женами, всякие передовики. На концерте Пугачева в балахоне две песни спела, Хазанов про кулинарный техникум шутил.
И вот гуляла там, робея, Надя Губкина минут пятнадцать. Потом обвыкла. Сидела рядом с каким-то директором совхоза, разговор о производстве поддерживала. После банкета этот дирек6 О. Обухова «Садовник для дьявола»
тор, Мишей, кажется, звали, все в гости приглашал. В четыреста пятнадцатый номер гостиницы «Россия».)
Но дело не в этом. Дело в следующем: на четвертый день пребывания на территории Кузнецовых присутствие в доме бабы Нади уже никого не удивляло. В гостиную Веры Анатольевны бабушка Губкина вросла, как качественно пересаженный побег вьюнка. Расселась на удобном диване рядом с Симой, подхватывала реплики, очень «сокрушалась», что недомогание хозяйки не позволило попить чайку на природе, под яблонями.
Чай в этот вечер подавала не только Лена. По странной просьбе гостьи Вера Анатольевна вызвала на помощь невестке еще и Лиду. Две женщины расторопно накрывали стол, Катарина изволила белыми ручками салфетки разложить по скатерти, Надежда Прохоровна рассматривала семейный фотоальбом.
– Верочка, – сказала через какое-то время, – а свадебные фотографии еще есть? Больно люблю я на нарядных людей поглядеть. Порадоваться.
В этот вечер к любой, пусть даже самой странной просьбе «школьной подружки» Вера Анатольевна относилась с подчеркнутым вниманием.
– Конечно есть, – кивнула. – Катарина, принеси, пожалуйста, свой свадебный альбом. Сима, сбегай в дом за вашими.
Родственницы послушно выполнили просьбу, и после чаепития Надежда Прохоровна (бдительно приглядывая за всей Вериной родней, не отпуская никого из залы) уселась по центру большого дивана и минут двадцать рассматривала фотографии со свадьбы Паши и Катарины. Нахваливала наряды, цокала языком, находя на снимках, как сейчас сказали бы, медийные персоны. Подобное одобрительное внимание растрогало даже ледяную Катю.
– Не говорите ничего, Надежда Прохоровна! – морщила аккуратный носик невестка Веры. – У меня прическа тут совсем дурацкая!
– Не привередничай, Катенька, – с улыбкой пенял муж, – такую красоту ни один парикмахер не испортит.
Серафима удивлялась странной моде конца восьмидесятых: на женихе брюки-бананы, кое-кто из гостей щеголяет джинсовыми варенками.
Елена еле дождалась, когда наступит черед ее альбома. Присела рядом с бабой Надей, уткнула нос в страницы.
– Какое платье у тебя красивое, – поправляя сползающие очки, ворковала бабушка Губкина, – с воланами. А что ж не белое?
– Мне идет сиреневый цвет, – манерничала новоиспеченная вдова. – А белых перчаток вполне было достаточно.
– Ой ли? – лукаво прищурилась Надежда Прохоровна. – Только ли перчатки были белыми?
– Конечно нет! – засмеялась Елена. – Белым было кое-что еще!
– Наверное, пеньюар и сорочка? Такие же «ангельские», как у Симы.
– Что вы! – отмахнулась убийца. – Совсем не так. – Посмотрела на бабу Надю, и улыбка слетела с раскрасневшегося лица, как разношенная туфля с ноги.
Никто, пожалуй, ничего не понял. Две женщины – молодая и старая – смотрели друг другу в глаза и ничего не говорили: взгляд бабы Нади не отпускал, не давал ускользнуть в спасительные оправдания. Приковывал цепью к сказанному, давил, сбивал дыхание убийцы.
– Значит, видела ты, Лена, той ночью Серафиму, – утвердительно и тихо проговорила Надежда Прохоровна. – Запомнила «ангельский» – то наряд.
Елена облизала губы, попробовала улыбнуться:
– О чем вы?
– О той ночи. Когда ты мужа в сад выманила и зарезала.
Лена громко захлопнула альбом:
– Не говорите ерунды!
Надежда Прохоровна, не обращая внимания на гневную реплику, продолжила прерванную речь:
– Ты, Лена, что, за Симой давно следила? Или случайно магазинные коробки с «ангельскими» тряпочками в ее комнате приметила? А?
– Господи. да о чем вы?!
– Да все о том же, – нахмурилась пожилая сыщица.
– Елена! – выкрикнула свекровь.
И это восклицание, не вопрошающее, ОБЛИЧИТЕЛЬНОЕ, вся эта неожиданная сцена заставили убийцу откинуться на спинку дивана и упереть взгляд в белый потолок.
Не-е-ет, господа хорошие, чтоб дамочек до бешенства не доводить, в прислугу надо нанимать не всяческих красавчиков, а кривоногих пузанов навроде Лидиного Васи.
Надежда Прохоровна прибрала тапочки обратно в пакет, посмотрела на повариху.
– Где нашла? – спросила с тихой строгостью в голосе.
– В шкафу под лестницей, – мгновенно, даже с облегчением отчиталась домработница. – Там всякие порошки и чистящие смеси стоят, это лежало под сменной головкой от швабры.
