Перельман подал условный сигнал, выдув клаксоном весьма затейливую мелодию, и, по прошествии невыносимо долгой минуты, на высоте, вдвое превышающей человеческий рост, распахнулось крошечное окошко.
— Вас я узнаю, мсье Перельман, — послышался грассирующий голос. — Но кто с вами?
Лицо Сергея Эдуардовича стало каменным, и лишь рука с пистолетом еще сильнее ткнула дуло под правый локоть Перельмана.
— Ах, Франсуа, — натужно рассмеялся пленник-адвокат, — разве его сиятельство [светлость — обращение к герцогу/князю]не сообщил вам, что без официально приглашенного нотариуса невозможно подписание никаких документов? Как он становится забывчив! Но, в конце концов, на то у него и существую я. Знакомьтесь: это — мсье Нектер Трюйер, почтенный юрист из старинного дома нотариусов «Трюйер», которые занимаются своим делом еще со времен короля Генриха Четвертого. Я подумал, что графу не нужны всякие там современные выскочки…
Сзади послышалось старательно приглушаемое хрюканье: кто-то из пассажиров явно давился от смеха.
— Хорошо, мсье Перельман, — прервал его охранник, бывший по жизни скорее сторонником решительных действий, нежели долгих разговоров. Однако прошло еще несколько минут, прежде чем невидимая дверь, наконец, медленно отъехала в сторону, и «мондео» въехал в небольшой внутренний дворик, состоявший из одних голых вековых булыжников.
— Все двери открыть, — шепотом приказал Габузов и продублировал свой приказ жестами. — Идем пока только мы. Вы, мсье Перельман — первый.
Пистолетное дуло досказало все остальное.
Если всю дорогу Перельман крепился и бодрился, надеясь на свои везение, опыт и, может быть, деньги, то, чем ближе наступала роковая минута встречи с заказчиком, тем неуверенней становились его движения.
— Послушайте, — прошептал он, оказавшись уже непосредственно перед массивными, цвета можжевельника дверями, — может быть, мы все-таки закончим эту игру? Я с удовольствием прокатился с вами до Оверни, но с удовольствием не меньшим отвезу вас обратно. По дороге, кстати, можем заехать в курзал в Виши — всем после такой встряски неплохо бы выпить по паре-другой стаканчиков минералки. Или вам все-таки нужны деньги? Так они тоже к вашим услугам… Опомнитесь, молодой человек — вы, кажется, немного заигрались. Я не хотел бы потом, чтобы вы горько раскаивались…
— Мсье Перельман, вам известна поговорка: «у кого длинный язык, у того жизнь короткая»? — вслед за этим вопросом последовал все тот же, даже еще более выразительный тычок дулом в спину.
Перельману ничего не оставалось, как неверной рукой взяться за дверной молоточек и постучать тоже каким-то замысловатым образом. Однако сделал он это как можно тише.
— Не поможет, — прошипел Габузов и ловко в точности повторил удары адвоката, правда, в три раза громче.
Дверь раскрылась, являя на пороге высокого мускулистого лакея. В первое мгновение Сергей даже опешил: лакей оказался именно таким, как в исторических фильмах — в парике, в ливрее и в белых блестящих чулках, выразительно обтягивающих мощные икры. Честно говоря, Габузов в этой ситуации рассчитывал встретить максимум старичка-охранника, в силу пенсионной невостребованности подрабатывающего у барина. Но отступать было поздно — да и немыслимо.
— Здравствуйте, Батист. Я к его сиятельству… Со мной нотариус… Франсуа, надеюсь, предупредил вас…
Хмурый лакей с тем же выражением лица, молча пропустил Перельмана вперед и, не обратив внимания на такую мелкую сошку, как какой-то нотариус, на мгновение повернулся спиной. В ту же секунду горло его было сдавлено болевым приемом, а под мышку уперся пистолет. Ах, не зря до третьего курса Сергей Эдуардович «контрабандой» ходил на занятия восточными единоборствами, которые велись только для особой, шестой группы каждого курса, где обосновывались одни стукачи и гэбэшники! Какое унижение он испытывал, когда его с легкостью укладывала по традиции единственная девушка в группе Ленка Стехина! А ведь она была к тому же еще и красавица, по которой он тогда тайно вздыхал… Кто бы мог подумать, где и как пригодится ему этот, пусть и жалкий, но все же опыт!
— Молчать! — прошептал он и зачем-то добавил всплывшую из «Дубровского» фразу. — Если жизнь дорога!
Батист пожал плечами и расслабился. Сергей уже хотел было торжествовать победу, но тут увидел, что с лестницы навстречу им спускается еще один лакей — по комплекции абсолютно такой же. Перельман поспешно отскочил в сторону и Габузов понял, что это — конец! С двумя амбалами ему просто не справиться. А значит, — о, ужас! — придется стрелять… и, может быть, даже убить… Он зажмурился.
Но сзади уже грохотали две пары ног — это шли на подмогу Дереник и Чаренц, причем последний, из конспиративных соображений так и не снявший своего балахона, лопнувшего по швам во многих направлениях, оказался весьма не лишним в сложившейся критической ситуации.
— Ура! — сорвавшимся голосом крикнул Сергей Эдуардович и едва не прокусил губу, чтобы не крикнуть классическое продолжение «За Родину!». Но вместо этого, видя, что Дереник и особенно внушительный в черном колпаке Чаренц скручивают Батиста и второго лакея, снова схватился за Перельмана.
— Где она?!
— Вы не в двухкомнатной квартире! — огрызнулся тот. — Это Анжони! Здесь двести с лишним помещений да еще донжон, чердаки и конюшни! Нет уж, ищите сами, молодой человек. Может быть, та, кого вы ищете, и вообще уже не здесь, у Реца есть еще один замок, в Лангедоке.
Габузов побледнел. Неужели старая лиса навела их на ложный след?! С отчаянием обреченного, он крикнул Деренику и Чаренцу, чтобы те связали лакеев, а сам быстро взлетел по лестнице и оказался в круглом зале с колоннами, откуда в восемь сторон лучами расходились длинные коридоры. Куда бежать, если каждый коридор в свою очередь несомненно разветвляется на еще более мелкие? А ведь там еще могут быть и ловушки, всякие западни, проваливающиеся полы, захлопывающиеся стены… Другие лакеи, в конце концов! На мгновение Сергей Эдуардович застыл посередине, но тут вдруг ему на память пришла какая-то детская статья из журнала «Костер», где рассказывалось, как обходить лабиринты. Надо все время держаться одной рукой за стену, не отрываясь, и тогда, в конце концов, все равно выйдешь к тому месту, откуда начал, при этом обойдя-таки все. И поскольку в правой у Сергея Эдуардовича по-прежнему был пистолет, привезенный из Афин запасливым Дереником, он двинул в левую сторону и сразу попал в огромный зал, с рогами по стенам и мертвым камином. Решив, что потайных дверей здесь нет, он сунулся в следующий, неожиданно оказавшийся спальней: посредине величественно возвышалось старинное ложе под бархатным синим балдахином. Синее же покрывало краем неосторожно сползло на пол, и Сергей Эдуардович сжался от ревности. Может быть, здесь, да, да, именно здесь этот граф, этот проклятый французский хлыщ обнимал Самсут, обнимал насильно… А если не насильно?! Какой кошмар! И с удвоенной энергией Габузов помчался дальше.
* * *
Сергей уже сбился со счета комнат, залов и каких-то клетушек, но нигде не было видно даже слабого признака обитания человека — все было пусто, пыльно, мертво. Что, если действительно, Самсут не в Анжони, а в другом замке? Тогда все! Они не успеют… Раздавленный этой мыслью, он стал уже почти механически обследовать попадавшиеся помещения, держа оружие не наготове, а в опущенной руке. Вот еще столовая, кажется, уже третья по счету, вот пятая спальня, вот…
