– Каждого обеспокоит, если он замешан.
– Да, но далеко не каждый имеет возможность организовать прослушивание телефона в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств.
– Ты думаешь…
– Я не думаю, я просто анализирую, что может сделать Фалин, если он в этом замешан.
– А почему, собственно, он мой телефон прослушивает, а не твой?
– Может, он и мой прослушивает, я не знаю, я с пятницы дома не была. А как приехала, еще не звонила. Да не всегда и определить можно, что прослушивают. Кроме того, твой телефон ему прослушивать гораздо интереснее. Ты лицо официальное, а меня он, может быть, и всерьез не принимает. Думает, если что накопаю, все равно к тебе обращусь.
– Ты и обратилась.
– Да, не исключено, что за нами в данный момент наблюдают. Кирсанов скептически улыбнулся и сказал:
– Процентов на девяносто то, что ты мне сейчас наговорила, не более чем твои фантазии. Но все равно, пока я лично не буду убежден, что остальные десять тоже ерунда, а я этим займусь немедленно, ты свою частную самодеятельность прекращай.
– А каким образом ты будешь убеждаться?
– Это мое дело. И не считай, пожалуйста, что в милиции работают лопухи.
– Ну, лопухи-то, положим, у вас работают.
– Хорошо, скажем так, не считай, что в милиции работают одни лопухи.
– Конечно, не одни, их там много.
Кирсанов досадливо поморщился:
– Кончай свои шуточки, ты меня поняла?
– Поняла, мой капитан! Будет сделано. Но ты станешь держать меня в курсе?
– В разумных пределах.
Хорошо хоть так, с милицией не поспоришь.
– И вот еще что, – подумав, добавил Кирсанов, – если вдруг понадобится сообщить мне нечто срочное и важное, запомни этот номер телефона, записывать не надо, да с твоей памятью это и не проблема.
Он назвал номер.
– Тому, кто возьмет трубку, передашь что надо – и все. Без здрасти и до свидания, коротко и по делу. Договорились?
– Конечно, мой капитан.
Я хотела рассказать о результатах гадания, но не решилась, все равно он этому не верит.
Глава 6
Мы с Кирсановым распрощались у входа в ресторан: он пошел направо, в здание УВД, а я налево по Немецкой улице (бывший проспект Кирова) в сторону улицы Горького.
Шла я не спеша, осень в этом году выдалась на редкость теплая и красивая. Торопиться мне было некуда и незачем. Дела придется приостановить, обманывать Кирсанова я не собиралась.
Вдоль улицы теснились ряды лотков уличных торговцев всякой всячиной.
Я вдруг вспомнила, что дома иссяк запас туалетной бумаги. К сожалению, у меня с собой была только маленькая сумочка, но один рулончик туда вполне мог поместиться. Я подошла к соответствующему лотку, готовясь достать кошелек с деньгами.
Вдруг я почувствовала резкий рывок, и сумочка выпорхнула из моих рук. Обернувшись, я увидела широкую спину убегавшего со всех ног парня в кожаной куртке, на бегу засовывающего мою сумку себе за пазуху.
С сожалением должна признаться, что я только успела пискнуть: «Ой!» – за то время, которое понадобилось парню, чтобы забежать в подворотню, с ходу запрыгнуть на крышку мусорного бака, с него на крышу пристроенного к кирпичному брандмауэру сарайчика, с сарайчика на брандмауэр, а далее исчезнуть в совершенно неизвестном направлении.
– Вот дают! – услышала я за спиной изумленный возглас пожилой лоточницы. – На ходу подметки рвут. В сумке, милая, много ль денег было?
– Да, нет, не очень, – машинально ответила я, обернувшись, – жаль только… – тут я вспомнила о фотографиях Фалина и замолчала.
– Чиво жаль-то, дочка?
– Чиво, чиво, – передразнила я лоточницу, – задницу нечем будет вытереть, вот чиво.
И когда только я избавлюсь от дурацкой привычки срывать зло на совершенно не заслуживающих этого хороших людях.
Домой я вернулась, украшенная ожерельем из пяти нанизанных на бечевку рулонов туалетной бумаги, подаренных мне сердобольной лоточницей.
Лоточнице, кстати, я солгала. Мне было жаль моей сумочки с магическими костями и очень кpасивой бpонзовой пpяжкой в виде двух бегемотов.
По дороге я позвонила по телефону, только что полученному от Кирсанова, и сообщила о пропаже фотографий.
* * *
Кирсанов отозвался через два дня около трех часов пополудни. Говорил он коротко и только по делу. Наверное, так у них принято. Делают вид, что сильно заняты.
– Таня, нужно срочно встретиться. Я буду ждать тебя по адресу: Астраханская, 378, квартира 392, в 16 часов ровно. Прошу не опаздывать, это очень важно.
Я не успела и рта раскрыть, как он повесил трубку.
Чтобы к четырем часам попасть на Астраханскую, 378, нужно было через десять минут выйти из дома. Я стала спешно собираться. Из квартиры я выскочила в пятнадцать минут четвертого. На площадке перед лифтом стоял сосед – Виктор Петрович, шофер «скорой помощи». В руках он держал помойное ведро, доверху заполненное мусором.
Мусоропровод в нашем доме теоретически был, но практически решением общего собрания жильцов все люки были заварены еще до вселения, дабы избежать дурного запаха и крыс. Поэтому мусор выносили в баки, стоящие во дворе.
– Здравствуй, Танечка, – вежливо поздоровался сосед. Трезвый, он был исключительно вежлив, но это, к сожалению, случалось с ним нечасто.
– Здравствуйте, Виктор Петрович. Лифт вызвали? – я посмотрела на часы.
– Вызвал, сейчас подъедет. А ты, видать, торопишься?
– Есть немного.
От ведра отчетливо пахло тухлой рыбой. Если бы я так не торопилась, то пошла бы пешком или подождала бы, пока Виктор Петрович спустится со своим ведром в одиночестве. Но я решила, что не успею пропитаться ароматами ведра, пока спускаюсь со своего девятого этажа, и рискнула войти в лифт вместе с соседом.
Я нажала кнопку первого этажа, и мы начали опускаться.
Внезапно свет в кабине погас, и она остановилась.
– Вот сволочи! – горестно воскликнул Виктор Петрович. – Похоже, свет отключили.
– И как же теперь быть? – растерянно спросила я.
– А никак, хоть караул кричи.
Мы несколько секунд постояли молча, и вдруг тишину прорезал истошный вопль Виктора Петровича:
– Лю-у-ди-и! Ка-а-ра-у-ул!
Виктор Петрович отнесся к собственному совету с полной серьезностью.
Я так перепугалась, что стала заикаться:
– В-В-Виктор П-Петрович! Ч-Что же вы так орете? Хоть бы пр-предупредили.
