– О чем ты говоришь, Гаврилыч? Его фургон уже въехал на подземную парковку. Он где-то здесь, не сомневайся. А если так, то обязательно сработает. Такие люди на смотрины не ходят и попусту времени не тратят.
К ним подошел официант с шампанским. Они взяли по бокалу, но тот продолжал стоять на месте.
– Ах, да! – спохватился Игумен и, достав из кармана конверт, положил его на поднос. – Извините.
Официант удалился.
– Между прочим, – заметил Гаврилыч, – пригласительный билетик каждому из этих толстосумов обошелся в пятьдесят тысяч долларов.
– Для них это не деньги. Смотри, как разряжены их «елочки».
Они заметили, что официант, поставив свой поднос, направился к выходу. Добравшись до «Мерседеса» с тонированными окнами, все еще стоявшего на месте, он просунул конверт в приоткрывшееся окно заднего сиденья. Машина тут же уехала.
Минут через десять в зал вошла пара, к которой тут же было приковано внимание всех присутствующих. Мужчина ничем особым не отличался, разве что острой бородкой клинышком и пышными усами, будто пожаловал из девятнадцатого века, но блондинка, годящаяся ему во внучки, была поразительно красива. Однако красоту ее затмевали украшения. Таких бриллиантов, составлявших ожерелье, сверкавших в серьгах и браслете, никто не мог и вообразить.
– Банкир Гурьев, – шепнул Гаврилыч Игумену на ухо. – Обалдеть можно! Обосрал всех с головы до ног.
– Дивные цацки. Ему этого прикола не простят. А баба кто?
– Его жена Анна.
– Откуда ты знаешь, Гаврилыч?
– У нас арендован сейф в его банке. Мы туда положили схему Дербеня. Кстати, глянь вправо, к стойке. Дербень объявился со своим прихвостнем. Успели переодеться. Козлы!
– Я же говорил, Дербень на смотрины не ходит. Точно сработает.
– Не верю! Видишь, за банкиром двое бугаев. Ни на шаг не отступают от камешков. Глянь в сторону лестницы. Сам полковник Кулешов пожаловал, а значит, здесь вся Петровка тусуется. Ни один наглец под носом у Кулешова на «скок» не пойдет. Все щели тут же перекроют, не дадут выйти.
– Не дадут, если объявят тревогу. Никто шумиху поднимать не станет. Скандала многие хотят, но его не допустят. Ленточку отеля министры разрезали, а это уже политика, престиж страны.
Гаврилыч почесал чисто выбритый подбородок.
– Он может уйти через гараж, раз сумел через него войти. Если появился здесь, в фойе, значит, у него есть пропуск с желтой полоской. После третьего звонка желтополосных репортеров в зал не пустят, все они пойдут к лифтам и спустятся на стоянку к своим машинам. С толпой уйдет.
– Да. Если кража не обнаружится. Но не заметить исчезновение таких побрякушек невозможно.
Гаврилыч продолжал гладить подбородок.
– Если Дербень сработает, ему надо памятник ставить, а не убирать. Криминальный мир России потеряет гения.
– Если мы его не уберем, Гаврилыч, он нам не даст воспользоваться своей схемой. Раз он вернулся в Москву, то обнаружит пропажу схемы. Не сегодня, так завтра. Ты прав. Дербень – гений, а потому и нас в два счета вычислит. Мы не можем этого позволить. Другого такого шанса у нас не будет.
– Вот что, Игумен, мы не должны спускать глаз с Дербеня. Я хочу понять его маневр, иначе остаток жизни буду мучиться догадками.
– Может, наша благодетельница в курсе. Она уже появилась. Кружком стоят. К Анне теперь все липнут.
– Что, в лоб спросишь?
– Есть способ.
Игумен направился к одному из баров. Официант только что поставил поднос с пустыми бокалами на стойку и взял такой же с полными. Отойти ему не дал подоспевший джентльмен в смокинге:
– Притормози, приятель. Хочу разыграть одну дамочку. Дай-ка мне свой френч с погонами и поднос. Через минуту верну.
Игумен остановился. Тот же фокус у соседней стойки проделывал сообщник Дербеня Иван, будто успел прочитать его мысли. Дербень, он же Всеволод Николаевич Дербенев, известный вор и аферист, уже давно легализовался и теперь владел тремя крупными антикварными магазинами и жил так, будто владеет биржами на Пятой авеню в Нью-Йорке. За ним охотились все существующие органы правопорядка, а он ни от кого не прятался и продолжал проворачивать свои делишки и насмехаться над законом. Делишки! Это для Дербеня они были делишками, для Игумена одной аферы Дербенева хватило бы на всю оставшуюся жизнь. И сейчас у него имелся шанс воспользоваться планом конкурента, но для этого надо было убрать с дороги гения криминального мира. Иван надел куртку официанта, взял поднос с пустыми бокалами, поставил на него один полный и отправился к компании, в которой стояла красавица, усыпанная бриллиантами. Он подошел к ней чуть сбоку и протянул поднос. Игумену показалось, что он что-то шепнул. Она, не оборачиваясь, взяла с подноса единственный полный бокал и продолжила светскую беседу.
Иван вернулся к бару и переоделся. Повторять фокус Игумен не стал, направился к той же компании при полном параде. Но бриллиантовая фея его не интересовала, он остановился возле другой женщины, не такой молодой, но тоже стройной и красивой. Наклонившись, поднял с пола свой собственный платок и обратился к даме:
– Кажется, вы обронили.
Она повернулась к нему.
– Дербень здесь, готовится к прыжку.
– Упустите. Ждать его надо у норы на выезде, – тихо сказала дама и громко добавила: – Спасибо. Вы очень любезны.
Игумен вернулся к своему напарнику.
– Предложено ждать его на выезде.
– Успеем. Я хочу понять его маневр. Так. И куда он направился?
– Там лестница, ведущая в туалеты, – пояснил Игумен. – Гениально! Понял! Он подсыпал девчонке мочегонного и будет поджидать ее в сортире. Наверняка женский и мужской связаны переходом. Там располагается комната уборщиков.
– Чушь! В женском туалете полно баб! – возразил Игумен. – Они же визжать начнут при виде мужика. Ты чего, Гаврилыч, наших баб не знаешь?
– Среди уборщиц должна быть женщина. Она на него работает. Идем вниз, глянем.
– Ты хочешь, чтобы Дербень нас заметил?
– Какое это имеет значение? Он даже не подозревает, что мы украли у него схему. И все равно не доживет до утра.
Туалетные комнаты левого крыла как магнит притягивали всех заинтересованных лиц, кроме одного. Двойник Константинеса, джентльмен с тростью, сразу же прошел в еще пустой зрительный зал и занял место, не соответствующее билету, – в шестом ряду партера. Этот ряд был резервным, для особых персон, которые могли появиться неожиданно. В зале, вместе с бельэтажем и балконами, вмещавшем полторы тысячи зрителей, пока находилось не более десятка человек.
Когда Дербенев со своим подручным спускались по лестнице к туалетным комнатам, Иван передал ему конверт. Зная, что за ними следят, здесь они могли не опасаться. Только на этом коротком марше лестницы не было ни одной камеры видеонаблюдения.
