— Это как?
— Свечи церковные и святая вода. Духовку открой — это для домового, чтоб спрятался, и против часовой стрелки все углы пройди. Горящей свечой по каждому углу сверху донизу проведи. Начинаешь от двери и заканчиваешь у двери. Первой должна быть прихожая, и так все комнаты против часовой стрелки обходишь.
— Все двенадцать? — ехидно улыбнулась Есия.
— Ой, да ладно тебе ехидничать. Я же все считаю, и ванную, и кухню, и кладовую.
— В кладовой хлама полно. Там свечой негде водить.
— Вот это плохо. Хлам выбрасывать надо, а не хранить. Да, и не забудь духовку открыть, а то домового выживешь. Кто тебя тогда будет от нечистой силы защищать?
— Ладно, с этим разобрались. А по поводу шара что скажешь?
— Здесь сложнее, — вздохнула Софья. — Тут думать надо. Но если навскидку — думаю, это прилепился кто-то к тебе. Душа чья-то неупокоенная.
— То есть ничего страшного?
Зося неловко помялась.
— Дорогая, успокоить не могу. Может, конечно, и ничего страшного. До поры до времени. Но совершенно точно: это нехорошо. Неупокоенной душе вновь обрести тело хочется, вот она и ходит за тобой. Я б на твоем месте оберег на груди носила. А то так подселится к тебе — начнешь болеть и сама не поймешь, что с тобой.
Глава 12
Герман
Двадцатого марта с утра внезапно потеплело. Снег превратился в ноздреватую мокрую кашу, а по обочинам дорог образовались грязные, с комками снега лужи. Софья ехала от заказчика, которому привозила готовую песню. Две недели назад некий богатый мужчина пожелал, чтобы Софья написала песню на его собственные стихи. Стихи плохо ложились на музыку, и пришлось немного подправить их. Всю правку Софья с ним согласовала, звонила несколько раз. Но теперь, когда песня была готова, а предыдущий гонорар потрачен — в надежде на следующий, он отказался платить.
Было ужасно обидно, и Софья разревелась, стоя у обочины. Полными слез глазами она смотрела на необъятную лужу и не понимала, как ее обойти. Ее колебания разрешились вполне закономерным образом: проехавший мимо лихач обрызгал ее с ног до головы.
— Ну вот что делают-то, а?! Что делают! — возмущенно замахала кулаком вслед машине пожилая женщина. — Мог же объехать или хотя бы притормозить, так нет! К самой обочине подкатил.
— Да я сама виновата, — всхлипнула Софья, — раскисла перед этой лужей, стояла, неизвестно чего ждала. Вот и дождалась.
— Теперь в химчистку отдавать, беленькое пальто так просто не отчистишь, — посочувствовала женщина, доставая платок и помогая Зосе вытирать пятна. — Но вы не расстраивайтесь, у нас здесь рядом хорошо чистят. И недорого.
— Я сюда по делам приезжала, мне ехать далеко. Ладно, как-нибудь домой доберусь. А там решу, что делать.
На этом, как выяснилось вскоре, неприятности Софьи не закончились. В автобус, в который она едва влезла, набилось столько пассажиров, что ей с «мясом» вырвали пуговицу. Теперь-то уж пальто было испорчено окончательно и бесповоротно и насчет химчистки можно не беспокоиться.
С горя Зося отправилась в кафе, где всегда отменно кормили. Но там прямо перед ее носом закончились любимые пельмени. Софья не сдалась и пообедала в ресторане напротив, после чего получила возможность укорить себя за обжорство и растрату последних денег.
Как оказалось, судьбе этого оказалось маловато. Чтобы добить Зосю окончательно, жизнь подкинула ей «чудесное» совпадение. Проезжая мимо кинотеатра, из окна маршрутки она увидела… Вадима с шикарной блондинкой под руку. Блондинка жеманно кокетничала и то и дело совала счастливое розовощекое лицо в отвратительный сиреневый букет.
Софья крикнула, чтобы остановили, и, спотыкаясь, рванула к выходу. Очень хотелось посмотреть Вадиму в глаза и если не получить внятное объяснение, то хотя бы испортить настроение. Но когда она выскочила, Вадим уже вместе с блондинкой нырнул в подъехавший автомобиль.
Поскольку последние рубли были потрачены на маршрутку, пришлось идти дальше пешком.
— Так мне и надо, — бормотала Софья, торопливо шагая по снежному крошеву. — Только такая дурочка, как я, могла не замечать странностей в его поведении. То он задумчив, то отвечает невпопад, то улыбается непонятно чему. Вот и прояснилось все: у него другая все это время была. А я кто? Запасной аэродром на время ссоры.
Стало так обидно, что защипало в носу, и она потерла его пальцами в кожаной перчатке.
— Вот еще и деньги растратила все, глупая гусыня. Уж сколько раз учила себя не считать деньги, которых еще нет. Да куда там! Каждый раз на одни и те же грабли наступаю. А ходьба — это хорошо. Это полезно. Может, у меня мозги, наконец, на место встанут. — И как истинная женщина, она тут же достала телефон и позвонила Есии: — Есь, а ты можешь приехать за мной? Я устала, замерзла, у меня ноги болят, и мне совсем паршиво.
— Ясно. Говори адрес.
* * *
Через полтора часа, согревшаяся и напоенная чаем, Софья сидела в кабинете у Есии.
— Ты мне до выплаты гонорара денег не займешь? — плачущим голосом спросила она. — Прежний гонорар давно кончился, надо ж мне как-то до следующего дожить.
— Зося, почему бы тебе все-таки не устроиться на работу, а? — спросила Есия, ловко работая степлером. — Тяжело так жить, все время в напряжении: будут деньги — не будет денег.
— Ты что, с ума сошла, да? Я же больше ничего не умею.
— В музыкальную школу ты же можешь пойти?
— Ой, я тебя умоляю. У меня на детишек аллергия. А кроме того, куда я еще с моим музыкальным образованием сунусь? Не на рынок же идти торговать.
— Зачем утрировать? И потом, почему бы и не школа? Стерпится — слюбится.
— Не-не. Ты что, моей смерти хочешь? — обиделась Софья. — Я на гонорар от одной проданной песни два месяца могу жить… Если экономить, конечно, — смутилась она под насмешливым взглядом Есии.
— Очень сильно нужно экономить.
— В этот раз не получилось, да. Но так этот же м… хороший человек меня обнадежил! Знаешь, как он уговаривал? Едва ли на коленях не стоял. Стихи его, если честно, полный отстой. Мне жутко браться не хотелось. Но он обещал прилично заплатить.
— Аванс дал?
Зося поскучнела:
— Да, понимаю, тебе смешно. Но ко мне в очередь не стоят, чтобы цены заламывать. Сказал: «Песня будет — хорошо заплачу». Не успела бы — ничего б не получила.
— Так ты и так ничего не получила. Но хоть успела?
— Успела.
— Это многое меняет.
— Хватит ржать, — обиделась Софья. — Все равно работать не пойду. Нервы себе трепать буду — мама не горюй, а денег кур наплакал.
— Зато стабильно. Гонорары плюс регулярная зарплата. Чем плохо?
