Кто-то ехал из деревни на велосипеде, свет фары метался по кустам.
– Кто это так поздно за водой едет? – удивилась Анна.
Велосипедистом оказалась девушка лет семнадцати-восемнадцати с толстой белой косой, свисающей чуть не до колеса.
– Ты чего, доча? – спросил Петрович.
– Я к тебе… Добрый вечер, дядя Саша и тетя Аня, – и в сторону Андрея, но не глядя на него: – Здравствуйте…
– Мама прислала?
– Ну… Пап, можно я сегодня у Наташи переночую? А завтра мы прямо от нее в Негорелово на великах поедем.
– А мама что сказала? Она не против была?
– Нет, она разрешила. Но велела тебя спросить, чтобы ты потом на нас обеих не ворчал.
– Ладно, Ксеня, ночуй. Только вы хоть полночки-то поспите, не до утра секретничайте.
– Хорошо, папа. Так я поехала? Ты маме сам скажешь, что разрешил?
– Скажу. А ушицы не отведаешь?
– Не хочется, пап. Наташа меня ждет, мы у нее молока попьем.
– Ну, езжай с Богом, доча. Завтра в церкви увидимся.
Ксеня взмахнула тяжелой косой, крутнула педали и скоро исчезла в темноте.
Андрей молчал, пораженный: таких девушек он еще не видал!
* * *
Баба Зина обрадовалась свежей рыбе и тут же принялась потчевать Андрея парным молоком. Он удивился сам, но с аппетитом выпил литровую банку молока и съел две большие краюхи ароматного павлиновского хлеба.
Разбирая рыбу, баба Зина сказала:
– Сегодня уже поздно, а завтра вернусь из церкви и рыбничек испеку тебе в дорогу! – Она уже знала, что на следующий день после обеда гость тронется восвояси.
– Баб Зина, а давайте я вас завтра в церковь на машине свожу. Саша просил меня отвезти Анну с ребятами и Евдокией Петровной, так и для вас место найдется.
– Ой, да какое ж тебе спасибочко-то! Ну, просто спаси Господи! – обрадовалась баба Зина.
Посолив вычищенную рыбу и спустив ее в погреб, баба Зина сразу же принялась готовить чай. Для Андрея это было уже невместимо, но он остался за столом с хозяйкой и, пока она чаевничала и с аппетитом управлялась с городскими деликатесами, вдруг взял да и рассказал ей все про себя и про Стеллу.
– И вот что же вы мне посоветуете, баба Зина, как человек, умудренный годами и опытом? Покупать мне дом у вас в Павлинках, везти сюда бывшую жену или не стоит все это и затевать, что вы думаете на этот счет?
– А никак я не думаю, Андрюша! Твоя это жизнь – тебе ее жить, тебе ее и думать.
Андрей удивился и даже чуточку обиделся. Но баба Зина, оказывается, еще не все сказала.
– Я одно тебе скажу, вернее, посоветую. Ты у нас человек крещеный, верующий, хотя и не церковный и не молитвенник. Так вот тебе оказия, чтобы научиться молиться. Молись, проси Господа вразумить тебя и явить волю Свою. Помолишься от всего сердца, пообещаешь Богу, что все, что случится с тобой дальше, примешь как посланное Им, – и все твои вопросы сами собой разрешатся. И я за тебя завтра в церкви помолюсь и дальше молиться стану, чтобы Господь управил твои дела по воле Своей.
Андрей, ожидавший от бабы Зины проявления житейской мудрости не меньшей, чем у графини Апраксиной, немного растерялся, но ему ничего не оставалось, как поблагодарить ее и отправиться на свой сеновал.
* * *
В Негорелово со стороны большого шоссе через лес вела местная шоссейка. Лес кончился, и Андрей, вопреки своим ожиданиям, увидел почти такую же полузаброшенную деревню, как и Павлинки. Только пейзаж вокруг был другой – равнинный и со всех сторон теснимый лесом, опушка которого наступала на давно уже непаханые поля.
Церковь Ильи Пророка стояла на единственном невысоком бугре. Невысокая, каменная, не с куполом, а с шатром наверху.
– Шатровый храм шестнадцатого века, памятник архитектуры. Только это и уберегло церковь от разрушения вандалами, – сказала Анна. – В реставрации нуждается, но средств, естественно, не находится ни у местных властей, ни у церковного начальства…
Андрей в храме всю службу простоял в притворе, стеснялся. Но молился, как велела баба Зина, просил Бога вразумить его и явить волю Свою, не очень четко понимая, что он сам под этим подразумевает. Но все же мысленно просил Господа: «Ты уж Сам все как-нибудь устрой, Ты же видишь, какой я еще дурак. Но я буду стараться…»
Из всего увиденного ему больше всего понравился старенький священник: худенький, седой как лунь, с дребезжащим голосом и совершенно погруженный в молитву. Кажется, он даже глаз не подымал всю службу, кроме того момента, когда вышел на свое возвышение с чашей для причастия. Причастились баба Зина, Анна с детьми и Александр. После них к Чаше подошли две девушки, спокойные, сосредоточенные, с такими светлыми лицами, что у него глаза заслезились! В одной он узнал давешнюю Ксению, дочь Петровича, и догадался, что вторая – это, должно быть, та самая Наташа, у которой Ксеня ночевала. У Наташи тоже была коса, только темно-русая.
Потом священник сказал проповедь. Андрей стоял далеко и, хотя в храме было тихо, мало что слышал – так тих был голос священника. «Батюшка с зонтиком, – почему-то подумалось ему. – В следующий раз непременно встану поближе, чтобы все расслышать». Он почему-то вдруг вообразил себя самого и старика-священника сидящими рядышком на скамейке в углу храма, но не сияющего, как сейчас, а освещенного только несколькими свечами и лампадками, и беседующими о чем-то очень важном для него, Андрея. В будущее ему удалось заглянуть на миг или просто так примечталось?
* * *
Вернувшись в Павлинки, Андрей сначала отвез бабу Зину, а потом повез домой Ракитиных. У них и пообедал, о чем бабу Зину предупредили заранее. Ее тоже приглашали, но она отказалась из-за козочек.
От Ракитиных провожал его до бабы Зины только Саша, остальные остались дома отдыхать.
– Я, Саша, пока ничего тебе конкретного не скажу, буду думать. Но в любом случае в Павлинки я еще приеду.
– Приезжай, мы рады будем. А надумаешь дом покупать под дачу – поможем выбрать. Счастливо!
У бабы Зины во дворе он огляделся и вздохнул: ничем-то он ей так и не помог – ни одной новой реечки к забору не прибил! Пошел в дом за сумкой, собранной еще с утра.
Баба Зина увидела его в окно и встретила на крыльце рыбником, упакованным в кухонное полотенце и уложенным в полиэтиленовую сумку: она ее держала на обеих руках, как поднос.
– Не обожгись, он горячий, только из печки. Полотенечко мне в следующий раз назад привезешь. А рыбник положи так, чтобы не помять, и вези осторожно! – напутствовала она Андрея.
– Я ваш пирог, как пассажира, рядом с собой усажу и буду присматривать! – пообещал Андрей.
Пока он укладывал рыбник, баба Зина еще два раза сбегала в дом и вынесла сумки с остатками привезенных им продуктов – а осталось почти все.
