— Но я слышал от бояр, что Иоанн Васильевич охладел к замыслу занять польский трон. И потом, к престолу Ягеллонов уже выстроилась целая очередь…
— Насчет очереди все верно. Да вот только соискатели не выдерживают никакой критики. Они будут еще хуже, чем Генрих Валуа. Шведы предлагают избрать на польский престол королевну Анну, сестру умершего Сигизмунда II Августа. Вы можете себе представить, чтобы буйная польская шляхта подчинилась женщине?
— Что вы, сэр! Конечно нет.
— И я не могу. Далее — австрийцы сватают на престол Эрнста, сына императора Максимилиана. Не знаю, каким он может быть государем, но этой идее воспротивился турецкий султан Мурад III. А он, как никак, союзник Польши. То есть, и Эрнст отпадает. И кто тогда? Как не крути, а царь Московии самая достойная кандидатура на трон Ягеллонов. Тем более что Иоанн Васильевич — литовский дворянин.
— Да, сэр, — невпопад брякнул Бомелиус, но Уолсингем словно не услышал его реплики, задумчиво глядел поверх его головы куда-то в пространство.
Лекарь понял, что начальник тайной службы скорее размышляет вслух, нежели делится с ним информацией.
— Есть только один человек, который может в наибольшей мере устроить Англию… — Уолсингем остро взглянул на Бомелиуса; у лекаря по спине пробежал холодок. — Это седмиградский воевода Стефан Баторий, князь Трансильвании. Его поддерживает и султан Мурад III. А если выдать за Батория замуж королевну Анну (договориться со шведами будет несложно; тем более, если мы пообещаем им финансовую помощь), то против Московии может образоваться очень даже интересный союз Швеции и Турции. Именно к такому повороту событий мы и должны стремиться и работать в этом направлении. Вам понятно ваше новое задание?
— В какой-то мере, да… — Бомелиус замялся. — Но не совсем.
Френсис Уолсингем благожелательно улыбнулся.
— От имени ее королевского величества, — сказал он выспренно, — я хочу выразить вам признательность за то, что вы так ловко устранили с политической арены Московии победителя хана Девлет-Гирея князя Михаила Воротынского. Это вам… — С этими словами Уолсингем передал Бомелиусу увесистый кожаный мешочек с золотыми монетами.
Ему было хорошо известно, что ради золота лекарь пойдет на любое преступление. Патологическая жадность Бомелиуса к деньгам вызывала у начальника тайной королевской службы отвращение, но тайным агентом лекарь оказался отменным.
Бомелиус рассыпался в благодарностях. Действительно, с Воротынским он ловко управился. Для этого ему пришлось опоить Иоанна Васильевича зельем, туманящим ум, а также найти холопа, который под пыткой «сознался», что князь Михаил Воротынский хотел околдовать царя. Совсем потерявший голову Иоанн Васильевич лично рвал Воротынскому бороду, обзывая его разными нехорошими словами, и подсыпал горящие угли под бока князя во время пытки.
Бедный князюшка, который так и не сознался в ворожбе, по дороге в ссылку умер, испив кубок с целебным настоем трав. Бомелиус невольно ухмыльнулся. Знал бы Воротынский, кто готовил ему этот напиток…
Конечно, с холопом пришлось повозиться. Проспиртованного насквозь мужичка долго не брали ни наркотики, ни гипнотическое воздействие. Но в конце концов, превратившись в бесчувственного чурбана, болтающего как попугай, он сделал свое черное дело.
— Вы должны через бояр и лично внушать Иоанну Васильевичу мысль, что его восшествие на престол Речи Посполитой принесут ему и Московии неисчислимые беды, — продолжал Уолсингем. — Составьте новый, самый «верный» гороскоп, опоите его какой-нибудь гадостью, наконец подскажите царю мысль жениться в очередной раз… в общем, вам виднее, как действовать… но чтобы Иоанн Васильевич выбросил из головы предложение поучаствовать в конкурсе претендентов на трон Ягеллонов. Теперь понятно?
— Да, сэр, — уверенно ответил Бомелиус.
— Если ваша миссия увенчается успехом, вы получите награду. А чтобы вам было легче справиться с заданием, я оставляю вам верного человека. Какое-то время он будет у вас в услужении. Зовут его Томас. У Томаса много разных специфических талантов… — Уолсингем скупо улыбнулся. — Вы скоро в этом убедитесь…
Когда начальник тайной королевской службы попрощался и ушел, Бомелиус смахнул пот со лба и облегченно вздохнул. А затем, взвесив в руках кошелек с золотыми, победоносно рассмеялся — все идет отлично! Его ценят и Уолсингем, и царь Московии. Еще три-четыре года службы при дворе Иоанна Васильевича, и он наконец исполнит свою мечту — станет очень богатым человеком.
Ворон, который подслушивал разговор Уолсингема и Бомелиуса, сидя на чердаке возле вьюшки
[132]
, озадаченно почесал в затылке. Странно, думал он, купец вроде немец, а разговаривает на совсем незнакомом Ивану языке.
«Чтой-то темнит мой хозяин, — размышлял он озабоченно. — Мне, конечно, нет никакого дела до его забот, но ухо нужно держать востро. Неровен час окажется, что Бомелий замешан в каком-нибудь заговоре, тогда и мне несдобровать. Сначала меня замесят, как тесто, затем поджарят на угольях или сварят в кипятке, а потом повесят сушиться. Думай, Иван, соображай! И бди…»
Глава 12. Дорожное приключение
Глеб снял брезентовый чехол, похлопал по капоту машину, окрашенную в защитный цвет, и сказал:
— А вот и наш старичок Росинант мощностью в девяносто две лошадки. Несмотря на свой солидный возраст, довезет куда хочешь. Давайте сюда ваши вещички.
— Это что за уродец?! — удивилась Дарья.
— Не обижайте благородный механизм. Я купил его не очень давно, подержанным, тогда он назывался УАЗ-469 багги, и внес в него некоторые технические усовершенствования. Например, поставил лебедку, чтобы машина могла вытащить саму себя, случись ей где-нибудь застрять. Приварил более мощные дуги; это ежели придется кувыркаться — чтобы прическу не шибко испортить. Усилил бампер — теперь мой «бычок» может без особых последствий для себя бодаться с любой легковушкой, встроил дополнительный бак для бензина… Ну и, естественно, капитально отремонтировал движок.
— И все равно, вид у вашего «бычка» не ахти какой. Я бы сказала — убогий.
— Так ведь не в Москву на выставку достижений автопрома едем. В Тмутаракань, судя по вашей карте. А там и болота, и лесные участки, и колдобины, и овраги с ярами. И потом, бегает он вполне прилично. Скоро убедитесь. А что касается дизайна… ну, извините, как получилось. Зато машину можно оставлять где угодно, никто на нее не позарится.
— Кто бы спорил… — иронично ухмыльнулась девушка и уселась на свое место.
— Ну что, помолились — и в путь?
— Я не верующая… — буркнула девушка.
— Это я к слову. А насчет веры… м-да… оставим этот диспут на потом.
Глеб выехал из гаража, закрыл ворота, и «уазик» бодро покатил по утреннему городу. Настроение у Глеба было отменным, но какая-то мелкая заноза, засевшая в подсознании, все время мешала сосредоточиться. И это уже был тревожный симптом.
