– Знаешь, кажется, ты права… Хмм… Вот бы мамаша их так различала! А то, бывает, одного два раза выкупает, а второму облом.
– А мы долго будем тут стоять? – поинтересовался Вовчик. – Не пора ли ехать?
– Хватит ворковать, голубочки! – добавил Макс.
– Трогай, милейший! В путь, в путь!
– Наглые, да? – кивнул Павел Даше. – И это им всего пять лет. Что же дальше-то будет? Мы сейчас их закинем к бабе с дедой, то есть к моим родителям, а потом рванём на дачу.
– Хорошо.
– Дашенька, а почему ты без шапки? – тоном классной руководительницы поинтересовался Вовчик.
– И даже капюшона у тебя нет, глупышка! – заметил Макс. – У тебя уши отвалятся!
– Точно, Колечкина, ты же околеешь… э-э… замёрзнешь, – подхватил Павел. – На улице дубак. В смысле, довольно холодно. Менингит заработаешь!
– Не говори глупостей, ничего не будет!
В лучших российских традициях, Даша совершенно не подготовилась к холодам. И сейчас, пошарив в шкафу, не нашла элегантного головного убора, достойного её красоты. Натянуть до бровей тот страшный вязаный колпак, что она таскала прошлой весной, рука не поднялась. Поэтому Даша выскочила из подъезда в ноябрьскую промозглую хмарь с непокрытой головой. Зато её шикарные волосы эффектно разметались по плечам.
– У меня тут где-то валяется шапочка докера. Я её на тебя напялю, – пообещал Павел. – Не хватало ещё тебе простудиться.
* * *
Когда подъехали к дачному посёлку – уже без детей, – погода и вовсе испортилась, дул влажный ветер, накрапывало, небо стало тяжёлым и мрачным. Всё вокруг выглядело исключительно мокрым – чёрная земля, железный бак для воды, стены дома из красного кирпича, деревянный настил веранды, стволы яблонь и груш, жухлые стебли растений… Забор из сетки-рабицы сверкал – внутри каждого ромба, образованного переплетением проволоки, висела, словно бриллиант, капелька дождя…
– Сколько надеешься получить? – поинтересовался Павел.
Даша назвала сумму. Друг скептически хмыкнул.
– Много, да? – испугалась Даша.
– Многовато. И ведь не сезон. Если б до весны подождать. А сейчас спад цен.
– Ты же знаешь, я не могу ждать до весны. Я в тяжёлой ситуации.
– Да, помню. А у меня не хочешь брать.
– Это не решение.
…Ничего не осталось от летнего великолепия – ни пышной зелени, ни цветов, вокруг – тлен и увядание. Даша с тоской подумала о том, что и от их с Андреем прежней жизни тоже ничего не осталось. Она вспомнила, как брат, здоровый, крепкий, вкалывал тут на даче под её мудрым руководством (она не теряла надежды победить сорняки), как он ловко орудовал тяпкой, как блестела от пота его голая спина, как играли мышцы…
Даша упрямо помотала головой, прогоняя грустные мысли. Справимся, выкарабкаемся… Андрей уже ходит, ползает по больничному коридору улиткой. Отлично! А дальше будет ещё лучше…
У ворот поджидали покупатели – мужчина и женщина средних лет. Они сидели в машине, старенькой «ладе», не рискуя выбраться наружу.
Даше хватило двух минут, чтобы превратиться в мокрый осиновый лист, дрожащий от холода, а всего-то – добежала от Пашиного автомобиля до крыльца.
Дом покупателям понравился, участок – нет. Оно и понятно, люди планировали обзавестись дачей, а не куском целины. Но сколько бы раз Даша с братом и преданной Люсей ни десантировались здесь летом, им никак не удавалось привести сад в порядок. Сорняки колосились, как марихуана на плантациях колумбийского наркобарона. А сейчас огород был укрыт плотным слоем мокрой, грязной травы, стебли переплелись и запутались, как нечёсаные волосы. Зато соседние участки могли похвастаться идеальными чёрными грядками – ни травинки, ни былинки.
Покупатели переглядывались, безмолвно телеграфировали друг другу. Наверное, в мечтах они уже расчистили огород, подготовили почву к зиме, чтобы в следующем году превратить это запущенное местечко в бесподобный оазис. И у них, в отличие от этой рыжей девчонки, всё получилось бы. В их ДНК присутствовал крестьянский ген, а Дарье он не достался. Они были основательными, приземленными и хваткими и сейчас думали только об одном – как бы сбить цену.
Ещё немного поморгав и посемафорив друг другу, покупатели объявили новую сумму.
Даша расстроилась.
– Да я вообще не хочу продавать дачу! – начала горячо объяснять она. – Летом здесь изумительно, тут настоящий рай!
– Тогда зачем продаёте? – нахмурилась женщина.
– Брат в больнице. Нужны деньги на лечение.
– Иди-ка ты в машину, – приказал Павел. У Даши зуб на зуб не попадал, а губы стали фиолетовыми. Сам-то он не мёрз, был одет в тёплую куртку с капюшоном. – И вообще… Что-то ты мало запросила. За эти смешные деньги я у тебя сам куплю. Раньше бы сказала.
– А вы разве не вместе? – удивились покупатели.
– Мы вместе, но не муж и жена. Пока, – Паша весело подмигнул своей фиолетовой подруге. – Бегом в машину, Колечкина! Поехали! В тебя сейчас надо влить два литра горячего чаю.
– Нет, постойте! – заволновались мужчина и женщина. – Куда же вы?
Паша запихнул Дарью в салон джипа и захлопнул дверцу, а сам вернулся к покупателям и начал торговаться. Он был из той же кулацкой породы и твёрдо стоял на земле.
Даша, улыбаясь, наблюдала за пантомимой – слов она не слышала. Павел водил покупателей туда-сюда по участку, наклонялся, поднимал какие-то корешки и прутики и совал их в лицо мужчине, раскидывал руки в стороны, как чайка крылья, показывал, где можно сделать зону барбекю, танцевал вокруг скважины, обнимал яблоню, хмурился, смеялся, говорил, слушал, снова говорил…
Как приятно сидеть в тёплой машине, пока там, снаружи, на ледяном ветру мужчина решает твои проблемы. Как хорошо, когда можно на кого-то положиться, а не делать всё самой.
«Они не муж и жена. Пока», – вспомнила Дарья Пашины слова. И вдруг ей стало невыносимо грустно от того, что у неё никогда не было и не будет такого мужа, как Паша.
Она целых пять лет истратила на неудачное замужество. Виктор и близко не походил на её одноклассника. Блестяще образованный аспирант, талантливый химик, надежда университета… Он никогда не сделал бы ошибки в слове «колбаса». Зато желчно подчёркивал любой Дашин промах, указывал на недостатки (им же и выдуманные!). Он ей изменял, втаптывая в грязь её любовь. А ещё – маленькое дополнение к остальному – ненавидел Дашино увлечение, презрительно морщился, когда натыкался случайно в квартире на моток ленты или пакетик бисера, требовал убрать с глаз долой кукол, чтобы они не напоминали ему, какая глупая и инфантильная у него жена.
Даша никогда не была ни глупой, ни инфантильной.
Но после развода она ещё целых три года смотрела на себя глазами мужа – да, да, всё верно, она неловкая, некрасивая, ни на что не годная… А потом произошёл внутренний переворот, и она превратилась в яркую красавицу – наверное, природа её такой и замыслила.
