– А вот это, – сладко пропел он, сузив глаза, – уже серьезно, мсье.
– В самом деле, – решительно сказал полковник. – Такие слова людям чести не говорят.
Сам бывший военный, он мгновенно встал на сторону Каверина. «Отличный секундант», – мелькнуло в голове у офицера. Доктор Лабрюни только вздохнул и укоризненно покачал головой.
– Будьте уверены, – промолвил Эльстон, очень бледный, – я сумею ответить за свои слова.
– Вот и прекрасно, – процедил Алексей. – Полковник, вы свидетель, что мне было нанесено оскорбление. Мне очень жаль, что это должно было произойти именно под крышей вашего дома, но ни вы, ни я ничего не можем с этим поделать.
Эльстон помрачнел.
– Как оскорбленная сторона, вы вправе выбирать оружие, – напомнил полковник.
– Шпаги, – ответил Каверин. – Встречаемся завтра утром, в семь часов. Кроме того, поскольку я посторонний в этом городе, я никого не знаю здесь… я прошу вас оказать мне честь быть моим секундантом и проследить, чтобы все происходило по правилам.
Полковник Вадье чопорно поклонился.
– Можете положиться на меня, мсье.
Он выпрямился и подкрутил усы.
– Мсье Эльстон? – спросил он.
– Это какое-то ужасное недоразумение, – устало промолвил тот. – Хорошо. Я попрошу дю Трамбле быть моим секундантом.
– Прекрасно, – одобрил полковник. – А как насчет доктора?
Все взоры невольно обратились к Лабрюни. Тот заметно смешался.
– Право же, господа… У меня нет необходимого опыта…
– Бросьте, Лабрюни, – добродушно промолвил полковник. – Лично я живу в этом городке уже двадцать лет и могу с чистой совестью засвидетельствовать, что вы являетесь лучшим лекарем на сто лье в округе. Составите нам завтра компанию? Я мог бы попросить Гужона, но он такой сухарь… С вами мне будет спокойнее.
– Ну что ж, – нехотя промолвил Лабрюни, – раз вы так считаете… Хорошо.
Вадье обернулся к пятому игроку, фамилию которого Алексей не запомнил. Это был рябой, невзрачный человек с крупно вырезанными ноздрями. Сидевший на нем сюртук был ему явно великоват.
– Мсье дю Плантье, мы рассчитываем на вашу скромность. В делах такого рода вовсе не обязательно, чтобы все вокруг знали о том, что готовится. Лишние толки совершенно ни к чему.
– Будьте спокойны, мсье, – сипло отвечал рябой дю Плантье. – Я не скажу ни слова ни одной живой душе.
Полковник Вадье важно кивнул.
– Вот то-то же. Сегодня я встречусь с дю Трамбле и обо всем условлюсь. А господам перед встречей я рекомендовал бы хорошенько выспаться.
Алексей молча кивнул и стал собирать свой выигрыш. Самая тягомотная часть его работы осталась позади. Теперь надо только филигранно завершить дело, и можно возвращаться домой.
– До свидания, господин полковник, и спасибо за чудесный вечер, – сказал он. – До скорого свидания, мсье Эльстон, – многозначительно добавил он.
Эльстон метнул на него хмурый взгляд и отвернулся. Каверин и доктор удалились. Им было по дороге, и, кроме того, Алексей хотел попросить Лабрюни ничего не говорить великой княжне. Но Лабрюни не стал даже заходить на виллу, а просто попрощался с офицером и зашагал своей дорогой.
Примерно в то же самое время рябой человек, одетый в дурно сидевший на нем сюртук, сел в простую карету без гербов на дверцах. Внутри было довольно темно, и оттого дю Плантье не видел лица того, кто сидел в карете.
– Ну что? – осведомился его собеседник глухим низким голосом.
– Все, как вы и думали, патрон, – доложил дю Плантье почтительно. – Он поссорился с Альфредом за картами и вызвал его на дуэль.
– Когда встреча? – проворчал невидимый.
– Завтра утром в семь часов.
– Пфу! Больше ничего?
– Нет, патрон. То есть да. Я проиграл шестнадцать луидоров.
– Наверняка не шестнадцать, а шесть. Хорошо, Жако. Ступай.
– А как же дуэль, патрон? Что с ней делать?
– Ничего. Да и смотреть там будет не на что. Мсье Эльстон быстро перенесется на небеса, вот и все… Ты пробовал подкатиться к служанке?
– Жанне? Пробовал.
– Ну и как?
– Без успеха, патрон. Похоже, что у меня внешность не очень…
– Не только внешность… Ладно, это я так. Иди.
– С Жанной продолжать работу?
– Конечно. За что я тебе плачу?
Рябой кивнул и вышел из кареты.
– Трогай, – приказал кучеру глухой голос.
Лошади застучали подковами по мостовой. Человек в карете поставил свою трость вертикально и положил обе руки на набалдашник, после чего уперся в них подбородком. Мимо неспешно протекали дома Ниццы.
– Да, – промолвил человек наконец, – это будет нелегко.
Глава восьмая,
в которой поет соловей, а Алексея одолевают сомнения
Алексей поднялся в шесть часов утра. Накануне он предупредил Григория, что ему придется встать рано, и вскоре слуга внес к нему завтрак на подносе. Молодой человек немного поел, – самую малость, чтобы не чувствовать голода. Набивать желудок перед дуэлью – последнее дело, потому что сытый человек движется тяжелее, следовательно, у него больше шансов больше никогда не завтракать, не обедать и не ужинать.
– За мной должен заехать полковник Вадье, – сказал Алексей. – Предупреди меня, когда он появится.
– Как прикажете, Алексей Константинович, – сказал слуга. – Вы с полковником собираетесь на охоту?
Алексей рассеянно улыбнулся.
– На охоту? Что ж, можно сказать и так…
В доме было непривычно тихо. Обычно Варвара Федотовна металась по комнатам, хлопала дверями, отдавала приказания, а теперь царила сонная, ленивая тишина.
– Никто еще не встал? – спросил Каверин.
– Только ее высочество.
– А, – только и сказал Алексей.
Интересно, с чего бы ее изнеженному высочеству вставать ни свет ни заря? Уж не подложил ли ему любезник Эльстон какую-нибудь свинью?
Встревожившись, Алексей вызвал Жанну и спросил у нее, чем занимается ее хозяйка и почему она уже на ногах.
– Ее высочество часто так делает, – пояснила Жанна, кокетливо глядя на статного молодого человека. – Они и мадам Барбара не очень ладят. Поэтому ее высочество рада любой возможности побыть в одиночестве.
– А как же вторая фрейлина, мадемуазель Полина? – поинтересовался Алексей. – Я думал, ее высочество считает ее подругой.
Жанна тщательно разгладила складку на платье.
– Конечно, сударь, – сказала горничная, – но дружба тех, кто друг другу не равен, всегда имеет пределы.
