«Третье сентября. Выдано:
Иванов: «Декамерон», автор — Боккачо.
Петров: «Подшивка „Спид-Инфо“ за 1994 год.
Сидоров: «Жюльена», автор — маркиз Де Сад.
— Любопытно, — грызя замороженную карамель сообщил
Стас. — А через недельку?
Я перелистнул журнал и прочел:
«Десятое сентября. Выдано:
Иванов: «Триста блюд из картошки.»
Петров: «Домашние разносолы.»
Сидоров: «О вкусной и здоровой пище.»
— Ага! — воскликнул Стас, поглощая печенье. Я
отобрал у него остатки продукта и стал читать дальше:
«Семнадцатое сентября. Выдано:
Иванов: «Хатха-йога.»
Петров: «Голодание — основа долголетия.»
Сидоров: Поль Брэгг «Пища, которая всегда с тобой.»
— Так... — мрачно произнес Стас. — Ты в конце
глянь!
Глянул я в конец и с облегчение вздохнул:
— Стас, нормально! Тут написано: «Ура! Нас сегодня
эвакуировали! Петров починил рацию, и прежде чем она снова сгорела, успел
послать „SOS“. Ура!»
— Так прямо и написано? — осведомился брат. —
Прежде чем сгорела?
Я кивнул. Действительно, плохи наши дела...
— Помочь нам может только Кубатай! — Стас нервно
зашагал по комнате. — Он — настоящий мужчина. Он — верный друг.
Он... — тут Стас даже паузу сделал, подбирая словечки покрасивее, и изрек:
— Он — неучтенный фактор в преступном замысле Кащея!
— Он — ужас на крыльях ночи, — печально добавил я.
— Кстати, о ночи! К вечеру мы проголодаемся! — как
ни в чем не бывало переключился на прозу жизни Стас. — Пошли охотиться, а?
Ну пошли...
— А лук и стрелы?
— Дубинками обойдемся, — и Стас начал озираться по
сторонам. — Костя, пока не холодно, пойдем на охоту!
...Через час мы брели по снежному полю в сторону черных
точек. Мы замотались в одеяла, на ноги, поверх кроссовок, одели найденые в
домике сапоги. До пингвинов было еще далеко, но сомнений в том, что это именно
они, не было.
Стас мурлыкал что-то бодрое и помахивал дубинкой —
металлической ножкой от стула. Ножка была с винтом и выглядела внушительно.
Зато моя дубинка, палка от швабры, была очень длинной. А это, по-моему, еще
лучше.
— Костя, ты что больше любишь, ножку или
крылышки? — спросил меня Стас на полпути. — Чур ножки мои!
Я не ответил. Я глядел на пингвинов и меня терзали смутные
сомнения. А через десять минут и Стас замедлил шаг. Почесал красный от холода
нос, и признался:
— Наверное, нам обоим крылышка хватит...
Пингвинов оказалось штук миллион. Ростом они были повыше
нас. Галдели как вороны на помойке. И поглядывали на нас — нехорошо так,
изучающе...
А вокруг было красиво! Развиднелось, солнце пригревать
стало, и все вокруг засияло. Даже не думал, что лед может так сверкать,
переливаться, играть всеми цветами радуги. А далеко-далеко впереди море было,
темно-черное, присыпанное мелкими льдинками. Там тоже пингвины резвились...
— Все-таки, пингвин — зверь редкий, — не замечая,
что называет пингвина зверем, произнес Стас. — Яичница лучше.
— Лучше, — глядя на пингвиньи туши соврал
я. — Они яйца высиживают в гнездах, но иногда отходят... попить, например.
— Ну вон один и отошел, — Стас ткнул в сторону
пингвина, который и вправду побрел к морю, подозрительно на нас
оглядываясь. — Так, сейчас мы яичко и раздобудем...
И, прежде чем я успел его остановить, брат кинулся к
оставленному без присмотра гнезду — кучке камней на снегу. Порылся там, схватил
что-то и побежал обратно. А вокруг пингвины орут, крылышками машут, на месте
топчутся. Тот пингвин, который пошел водичку пить, оглянулся, увидел разбой, да
как чесанет обратно!
— Стас, ходу! — завопил я, и сам последовал своему
совету. Только брат меня быстро догнал, потому что кинул дубинку, одеяло, и
сапоги. Но яйцо — крупное, с литровую банку, крепко прижимал к животу.
— Оглянись, он еще гонится? — спросил Стас на
бегу.
— А сам не можешь?
— Страшно!
Я оглянулся — и прибавил ходу. Потому что за нами гнались
даже два пингвина — тот, которого мы обворовали, и другой — здоровенный, ростом
метра в два! Стас меня понял без слов.
— Бросай яйцо! — вопил я. Но Стас то ли не слышал,
то ли его жадность одолела, то ли от испуга у него руки свело.
На полпути маленький пингвин повернулся и побрел обратно:
наверное, новое яйцо откладывать. Но большой гнался. Лучше бы наоборот!
До библиотеки и оставалось-то всего ничего, когда Стас
поскользнулся и рухнул в снег. Я остановился.
— Мне яйцо помешало, — приподымаясь заявил Стас.
А пингвин был уже рядом. Ох, и здоровый же! Наверное, это
был муж маленького пингвина, самец. А может быть даже — вожак стаи! Делать было
нечего, я взял дубинку наперевес, как копье, и грудью заслонил непутевого
брата.
— Кря! — сказал пингвин, останавливаясь в двух
шагах. И разжал свои передние плавники... то есть тьфу ты, крылышки, которые
крепко прижимал к животу. В снег шлепнулось яйцо! Еще одно!
— Кря! — добавил пингвин и вразвалку побрел
обратно.
— Вот это класс! — только и выдавил я. А Стас
обалдело помигал и предположил:
— Может он решил нам помочь? Понял, что мы голодные?
Вареные пингвиньи яйца — это, скажу вам честно, гадость
жуткая! Рыбой воняют, скорлупу фиг пробьешь, а до желтка добираться просто сил
никаких нет. К тому же они были немножко несвежие. Но мы мужественно съели яйца
— жрать уж очень хотелось.
— Вот ведь как жизнь устроена! — начал
философствовать Стас. — Нигде порядка нет, даже в Антарктиде. Станцию на
произвол судьбы бросили, никаких продуктов не оставили. И ни одного ружья.
Стыдно сказать — приходится яйца у пингвинов воровать! Разве так делается?
— Делается, — листая обреченного на сгорание
Джерома К. Джерома, сказал я.
— Костя, но вот ты бы, будь президентом, допустил такое
безобразие?
— При чем тут президент? У него других дел хватает.
— На все надо время находить! Нет порядка в стране. Да
что там в стране — нигде в мире нет. Давно надо было всем собраться и в
Антарктиде лыжные базы устроить, катки... А пингвинов — в резервацию! —
кровожадно добавил Стас.
