— Значит так, — решил Иван, незаметно принявший
командование. — Я первым пойду, проверю, там ли чужеземцы. Нечего зря
девок пугать, всей толпой вваливаться.
— Правильно, — поддержал его Муромец, — пусть
расслабятся сперва. Иди, Иван.
Иван пошел. Открыв дверь березовую, что вела в двухэтажный
терем общежития, он наткнулся на старца, смирно сидящего на лавке.
— Куда путь держишь? — вопросил старец.
— На девишник! — честно признался Иван.
— Что-то я косы твоей не угляжу, красна девица! —
съязвил отважный ветеран. Иван насупился и многозначительно потряс булавой.
— Богатырь, — укоряюще произнес старец, —
неужто на служивого руку подымешь? Невелено пускать!
— И я на службе, — не сдавался Иван. — Не
девок я портить пришел, вот те крест! Мне бы только на минуточку, одним глазком
глянуть...
— Эх, бедолага, — старец, видно, понял Ивана не
совсем верно, но сменил гнев на милость. — Ладно, иди, глянь. Только
булаву оставь, с оружием не пущу.
Отвесив доброму старику поклон, Иван стрелой каленой взвился
по лесенке. Прошел по коридору, вслушиваясь... Так. Из-за одной двери доносился
легкий шум... Иван приоткрыл дверь и глянул.
Уютная горенка была набита статными девками — княжескими
вышивальщицами. Горели свечи восковые, придавая их лицам загадочность и
игривость. А посредине комнаты, за прялкой, сидел... Кубатай!
— Ох! — только и промолвил Иван, сам пораженный
своей прозорливостью.
— Что мы имеем? — вещал девкам Кубатай. — А
имеем мы нить. Не слишком прочную, но — ручной работы, что ныне модно. Вот лишь
расцветки у пряжи бедноваты. А что мы предпримем? А вот что предпримем!
Смолянин!
Из угла выступил толмач, бережно держа завернутый в тряпицу
предмет.
— Кто поможет нам, златошвейкам? — вопрошал
Кубатай, в пылу выступления причислив себя к женскому полу. — Нам поможет
Смолянин! Человек с золотыми яйцами!
Девки ахнули, и взгляды их слегка затуманились.
— Вот он, — продолжал речь Кубатай. — Вот он,
спаситель. Благодаря его способностям... да что говорить! Лучше один раз
увидеть! Смолянин, показывай!
Девки охнули и подались вперед. Не заподозривший дурного
Смолянин развернул тряпицу, извлек на свет белый золотое яйцо и передал его
Кубатаю. Тот разбил его над припасенным заранее блюдечком.
— Вот оно! Золотую скорлупу пока в сторону...
пригодится... белок и желток сюда, как видите — они тоже золотые... немножко
сахара, для вязкости. Размешаем... Что у нас получилось?
— Золотой гоголь-моголь! — гордо ответила одна из
девиц.
— Нет, что ты! Получилась позолота! Пропускаем нить
через раствор, обтираем, слегка подсушиваем... Видите? Видите, как она блестит
и сверкает?
— Мы видим, мудрый Кубатай, — хором ответили
девки.
— Подойдите поближе. Ближе... Потрогайте нить.
Чувствуете, какая она мягкая и шелковистая?
— Мы чувствуем, мудрый Кубатай...
— Итак, у нас есть дешевые и красивые нити! И что мы
будем делать? Правильно, вышивать! Наладим кустарное производство...
И тут взгляд Кубатая упал на Ивана-дурака, глубоко
просунувшегося в дверь.
— Ох! — повторил он недавнюю реплику Ивана.
— Дурак! — обрадовался Смолянин, не имевший причин
бояться.
— Выйди на минуточку, мудрец, — позвал
Иван. — Пусть пока девки ниточки пощупают, побеседуют...
Бедный мудрец медленно прошествовал к двери, бросил
последний взгляд на вышивальщиц, горестно вздохнул и вышел в коридор. Иван
прикрыл дверь и наступило тягостное молчание.
— Как дела на Руси? — первым не выдержал Кубатай.
— Спокойно, — с достоинством ответил Иван. —
А на Большой Земле?
— Да тоже ничего... Погода скверная стоит, все дожди да
дожди...
Разговор не клеился. Мудрец прятал глаза и смущенно ковырял
пальцем в ухе, Иван страдал неподвижно.
— Как Марьюшка? — спросил он наконец.
— Ничего... привыкает. Сына вот родила недавно.
— Сын — это хорошо! — свирепея начал Иван.
— Иваном назвали... — продолжил хитрый Кубатай.
Дурак поперхнулся и робко спросил:
— Так что ж, помнит меня Марьюшка?
— А как же! — оживился Кубатай. — И я помню,
и она. Порой вздохнет, да и скажет: «Люблю, мол, тебя, Кубатай, а Иван-то все
равно перед глазами маячит! Эх, жизнь непутевая...»
— Значит, так, — решил Иван. — Не держу я на
вас обоих зла. Что делать, раз уж так повернулось... Приезжайте в гости,
пображничаем. А сейчас дело у меня к тебе есть.
— Какое? — спросил обрадованный Кубатай.
— Велено тебя с толмачом к князю Владимиру доставить.
На предмет вашей благонадежности. Советник новый, Гришка Распутин, чего-то
против тебя имеет.
— Не пойду! — завопил Кубатай. — И не проси!
— Да я и не прошу, вобще-то. Возьму вас с толмачом под
мышку, да и отнесу в темницу. Делов-то...
Снова наступила тишина. Мудрец откашлялся и укоризненно
сказал:
— А говорил: «зла не держу»...
— Так не держу ведь! Приказ князев!
— За приказами легко прятаться. Эх, Иван...
— Да я не причем!
— Знаю, знаю... Как приедет Марьюшка меня разыскивать,
скажи: сгинул, мол, Кубатай, в застенках княжеских, велел кланяться, сыночка
одной подымать... И не забудь уточнить, что ты — не причем.
Несколько мгновений Иван-дурак простоял столбом, нервно жуя
воздух, потом из глаз его покатились слезы.
— Ой... ой, доля моя тяжкая... и зачем я пошел тебя
искать?..
Кубатай ждал.
— Бегите! — решил Иван. — Бегите с Руси,
нехристи! Да побыстрее!
— Будет сделано, Иван! — оживился Кубатай. —
Береги себя, в гости приезжай, будет что нового — пиши! Смолянин!
Из дверей показался растрепанный толмач.
— Надо менять дислокацию, — сообщил ему
мудрец. — Против нас строят козни!
И чужеземцы рванули по лесенке. А Иван-дурак, поглядев им
вслед, зашел в горенку.
