...Такой поворот событий мог иметь для меня катастрофические
последствия. Любая другая муха была бы, наверное, на моем месте на вершине
блаженства. У меня же никак не выходило из головы это жуткое слово
«ПОЖИЗНЕННОЕ». Кстати, действительно, а как долго живут мухи?
Не скажу, чтобы Джессика прониклась ко мне какими-то особыми
чувствами. Она не сидела передо мной часами, с умилением разглядывая мою
хитиновую оболочку, не пыталась ласково поговорить со мной... Хотя можно ли
было этого требовать от нее? Она же не идиотка, а просто справедливая и добрая
девочка.
Но для меня ее доброта вылилась в настоящий кошмар. Мое
СОДЕРЖАНИЕ заключалось в том, что раз в два-три дня Джессика приоткрывала
крышку банки и кидала туда кусочек рыбы, ветчины или какого-либо фрукта. Пару
раз в такие моменты я делал безуспешные попытки бежать, но Джессика была
внимательна и осторожна. Видимо, она считала, что глупое насекомое само не понимает
своего счастья... Я думал, что свихнусь от скуки и страха, что вот так, без
надежды на обратное превращение в человека, и предстоит мне прожить всю
недолгую мушиную жизнь. А надежды оставалось все меньше и меньше; у меня было
масса свободного времени, и я постоянно думал об этом.
Прошло, наверное, около месяца. Однажды в комнату Джессики
без стука вошел, точнее — ворвался, пожилой крупный мужчина с густыми щеточками
усов и трубкой в зубах.
— Что вам угодно, папенька? — встревоженно
обратилась девушка к нему.
— Прочти это, — мрачно произнес он, подавая
газету.
Она развернула листок и прочла заглавие вслух:
— «Языческое поклонение мухе в доме сэра Чарлза
(Порочная страсть к насекомому юной леди Джессики)»... Боже, какая нелепость!
— Читай, читай дальше!
— Я не желаю читать сей бред.
— А я не желаю быть посмешищем всего лондонского света!
— Но отец, это насекомое спасло вам дом, а возможно и
жизнь. А уж жизнь повару Гастону — это абсолютно точно.
— Вот пусть Гастон и нянчится с этой мухой. Только не в
моем доме!
— Во-первых, Гастон уволен, а во-вторых, он пьяница и
неблагодарная скотина.
— Сударыня, вы выражаетесь, как продавщица бакалейной
лавки!
Щеки Джессики вспыхнули и изменившимся голосом она
произнесла подчеркнуто сдержанно:
— Что ж, пусть я дурно воспитана. Пусть я — грубая и
непочтительная дочь. Но, отец, как вы, джентельмен, можете быть столь
несправедливы к этому несчастному, спасшему вас, существу?
Сэр Чарлз был явно смущен.
— Пойми меня правильно, дочка. В целом я согласен с
тобой. И я не имел бы ничего против... Но эта статья... В конце-концов муха —
тварь не разумная...
Неразумная!!! От возмущения я принялся метаться в банке по
самым нелепым траекториям. И тут в комнату заглянула Сэнди:
— К вам посетитель, сэр.
— Кто?
— Некто Шерлок Холмс, сэр. Сыщик.
Я свалился на дно банки.
— Сыщик? Не хватало только сыщика в моем доме.
— Но папочка! — взмолилась Джессика. — Это же
знаменитый Шерлок Холмс! Его проницательности рукоплещет весь просвещенный мир!
— Да-да, припоминаю, что-то я читал о нем... — сэр
Чарлз вновь повернулся к негритянке:
— Он не сказал, что ему нужно?
— Он заявил, что пришел за мухой.
— Вот как? — поднял брови сэр Чарлз. — Что ж,
просите его прямо сюда.
Еще через миг в комнате появилась знакомая мне парочка.
Сэнди с любопытством выглядывала из-за двери.
— Шерлок Холмс.
— Доктор Ватсон, — представились визитеры.
— Итак?.. — произнес хозяин.
— Сэр Чарлз, — начал Холмс, — моя просьба
может показаться вам странной, но, прочтя статью в газете, я понял, что
находящаяся у вас муха это... это... моя муха.
— Вот как? — усмехнулся хозяин и, затянувшись
трубкой, выпустил к потолку облако дыма. В его глазах мелькнули какие-то
сумасшедшие искорки. — Сказать по совести, как раз сейчас я пытался
решить, куда бы нам это животное пристроить, и ваш визит пришелся как нельзя
кстати. Однако, как вы знаете, муха эта спасла нам жизни, и мы не можем отдать
ее в.. хм-м... — замялся он.
— В дурные руки? — продолжил за него Холмс с
ледяной улыбкой.
— Не хотел вас оскорбить. Но, помнится, писали, вы не
только сыщик, а еще и естествоиспытатель. Возможно, муха нужна вам для опытов?
А я считаю, это насекомое достойно лучшей участи.
— Никаких опытов, — заверил Холмс. — Видите
ли, эта муха — не совсем то, что вы думаете... Вот уже месяц я разыскиваю ее.
— Вы действительно знаменитый сыщик, — хихикнула
Джессика, но тут же вновь придала своему лицу серьезное выражение. — Я
много читала о вас.
— Благодарите моего друга, литератора, — покраснел
Холмс. Ватсон с достоинством поклонился. — Я понимаю, сэр Чарлз, что мои
слова звучат недостаточно убедительно... Могу ли я хотя бы взглянуть на нее?
— Прошу, — сделал жест рукой хозяин. Я в это время
сидел на дне банки. Холмс склонился надо мной:
— Если ты тот, о ком я думаю, подпрыгни.
Я подлетел на несколько сантиметров и снова уселся на дно.
— Ты хочешь пойти со мной?
Я подпрыгнул еще раз.
— Факт достойный удивления, — покачал головой сэр
Чарлз. И продолжил упрямо: — Но он еще ни о чем не говорит.
— Пожалуйста, принесите сюда чернильницу и лист
бумаги, — попросил Холмс.
— Сию минуту. — Джессика, взяв с писменного стола
названные предметы, подала их сыщику.
Холмс положил листок на подоконник, поставил чернильницу
рядом и, открыв банку, сказал:
— Костя, напиши, это ты?
Я вылетел из наружу, стараясь не намочить крылышки,
промакнул в чернила лапки и принялся старательно ползать по бумаге. Затем
взлетел и посмотрел на содеянное сверху. На листке получилась, хотя и не очень
ровная, но достаточно разборчивая буква «Я».
— Феноменально! — воскликнул сэр Чарлз. —
Однако даже это не говорит о вашем праве собственности на данное насекомое.
Более того, я и вовсе не слышал о праве собственности на мух...
— Полно, папенька, — вмешалась Джессика. —
Упрямство — поистине одна из наиболее ярко выраженных черт истинного
английского джентельмена. Но подумайте вот о чем: мистер Холмс явно знает об
этом существе много больше нас, а оно в свою очередь недвусмысленно выразило
желание отправиться с ним. Стоит ли в данной ситуации упрямиться и наставивать
на своем праве? Тем паче мы, по-видимому, и так в течении целого месяца
обращались с этим существом абсолютно не сообразно с тем, что оно есть.
