– Да на экран-то я и не гляжу, – возразила Морин. – Если б
вы там работали, то знали бы, как все эти картины надоедают. Хелло, вот и Джо.
Джо Клег тоже удивился, увидев Калгари, и, по-видимому, не
особенно обрадовался. Они обменялись парочкой фраз, а потом Артур заговорил о
цели своего визита.
– Хотелось бы знать, – спросил он, – не сможете ли вы
сообщить мне свою фамилию и адрес?
Калгари аккуратно занес эти сведения в свою записную
книжечку.
Наверное, ей под пятьдесят, подумал он, увидев громоздкую
женщину, которая, скорее всего, даже в молодости не отличалась
привлекательностью. Впрочем, у нее были славные глаза, карие и добрые.
– Нет, серьезно, доктор Калгари…
Он наклонился вперед, желая во что бы то ни стало преодолеть
ее нерешительность, успокоить, расположить к себе.
– Я вас понимаю. Впрочем, и речи быть не может о том, чтобы
предать огласке ваши сведения. Поверьте мне.
– Вы же сказали, что хотите написать книгу?
– Книгу, характеризующую определенные типы характера, –
сказал Калгари. – Она представляет интерес с точки зрения медицины и
психологии. Никаких фамилий. Просто мистер А., миссис Б. И все.
– Вы были в Антарктике, не правда ли? – вдруг спросила она.
– Да, – ответил он. Внезапность вопроса удивила его. – Я
работал там с экспедицией Хайеса Бентли.
Кровь прилила к ее щекам. Она сразу помолодела и оживилась:
– Люблю читать про полярные исследования… Меня очень
увлекает все, что касается полюсов. Я интересовалась норвежскими экспедициями,
много читала про Амундсена, ведь он, кажется, первым достиг Южного полюса?
Экспедиции к полюсам волнуют меня значительно больше, чем восхождения на
Эверест, все эти искусственные спутники или полет на Луну.
Калгари ухватился за эту ниточку и стал рассказывать ей про
свою экспедицию: романтическая увлеченность этой женщины вдохновляла его.
Наконец она вздохнула и с признательностью произнесла:
– Как чудесно слушать человека, побывавшего в Антарктике. –
Потом, помолчав, спросила: – Так вас интересует… Джеки?
– Да.
– И вы ни в малой мере не воспользуетесь моей фамилией?
– Разумеется, нет, я же сказал. Знаете, как в таких случаях
поступают: миссис М., леди И. И все.
– Да, я читала подобные книги… о, как вы сказали, па… пото…
– О патологии.
– Да, Джеки был явно патологической личностью. Он бывал
таким нежным, таким удивительным! Когда он говорил, вы верили каждому его
слову.
– Наверное, он вкладывал в них особый смысл, – предположил
Калгари.
– «Я гожусь тебе в матери», – говорила я, а он отвечал, что
девчонки его не интересуют, называл их козявками. Говорил, что его привлекают
зрелые, опытные женщины.
– Значит, он был сильно в вас влюблен! – спросил Калгари.
– Говорил, что да. И мне так думалось… – Губы у нее
задрожали. – К нему как магнитом тянуло. Он казался таким непорочным и чистым.
– Лицо пожилой женщины покрылось румянцем. – Да, – вздохнула она, – приятно об
этом вспомнить. Что ж, все уже в прошлом. Мы строили разные планы: например,
как вместе поедем во Францию или Италию, если ему удастся осуществить
задуманное. Он говорил, что ему требуется небольшой капитал.
Дешевый прием, подумал Калгари и удивился, как много
несчастных женщин попадается на эту приманку.
– Не знаю, что на меня накатило, – сказала она. – Я все для
него сделала… все.
– Не сомневаюсь в этом, – заметил Калгари.
– Осмелюсь заметить, – с горечью произнесла женщина, – я
была у него не единственной.
Калгари поднялся.
– Вы очень добры, что поделились со мной вашей печалью, –
поблагодарил он свою собеседницу.
– Его уже нет… Но я о нем никогда не забуду. Этакая
обезьянья мордочка! Он казался таким печальным, а потом вдруг заливался смехом.
Было в нем что-то притягательное. Он не был плохим, уверена, он вовсе не был
плохим.
Она задумчиво посмотрела на Калгари.
Что он мог ей ответить?
Глава 21
Ничто не предвещало, что этому дню будет суждено сыграть
особую роль в жизни Филипа Дюранта.
Он и представить себе не мог, каким именно образом сегодня
раз и навсегда решится его судьба.
Филип проснулся в добром здравии и хорошем расположении
духа. За окном сверкало солнышко, нежаркое осеннее солнышко. Кирстен принесла
телефонограмму, и его настроение еще более улучшилось.
– Тина приедет к чаю, – сообщил он Мэри, когда та подала ему
завтрак.
– Да? Разумеется, у нее сегодня, кажется, выходной день?
Мэри явно была чем-то обеспокоена.
– Что с тобой, Полли?
– Ничего.
Она очистила от скорлупы верхушку яйца, и это сразу его
раздосадовало.
– У меня есть собственные руки, Полли.
– О, мне хотелось тебе услужить.
– Сколько, ты думаешь, мне лет? Шесть?
Она ответила ему слегка уязвленным взглядом, а потом
неожиданно сказала:
– Хестер сегодня возвращается домой.
– Возвращается? – рассеянно пробормотал Филип, продолжая
обдумывать предстоящий разговор с Тиной. Но вдруг его взгляд остановился на
лице Мэри. – Ради бога, Полли, не воображай, что меня охватила преступная
страсть к этой девчонке.
Мэри отвернулась:
– Ты вечно твердишь, что она такая красивая.
– Потому что она действительно красивая. У нее потрясающая,
неземная красота. – И с грустью добавил: – Впрочем, я вряд ли гожусь на роль
обольстителя, не так ли?
– Но тебе хотелось бы ее обольстить.
– Не смеши меня, Полли. Никогда не думал, что ты такая
ревнивая.
– Ты вообще ничего обо мне не знаешь.
Он хотел возразить, но удержался и с удивлением подумал, что
в самом деле почти ничего о ней не знает.
Мэри продолжала:
– Я хотела, чтобы ты был моим, только моим. Чтобы на всем
свете, кроме тебя и меня, никого не было, только ты и я.
