— Немало найдется в стране женщин, которые окажутся теперь богаче тебя, — долетел до ее сознания голос Лариссы, и Лерон вспомнила, где она находится и что происходит. — Потрясающее открытие, верно?
Немного найдется женщин богаче ее?.. А не наплевать ли ей на это?
— Знаете, — проговорила она глухо, — меня куда больше потрясло другое открытие.
— Это какое же?
— Я никак не могла понять, по какой причине вы так поспешно устроили мой брак с Миккой. Теперь это ясно.
— Ты можешь думать, что тебе угодно, — сдавленно сказала Ларисса. — Что угодно! Но я заботилась только о тебе. Я сразу полюбила тебя…
— Да, конечно, — фыркнула Лерон так, что Ларисса покраснела. — Об мне… Увидели меня — и влюбились? И сразу решили затащить меня в свою постель, привязать к себе как можно крепче?
«Боже, да неужели это я такое говорю?! — с ужасом подумала Лерон. — Что со мной случилось? Подменили меня, что ли? Как мне не стыдно… Ничего. Надо еще немножко побыть такой! Зато я теперь знаю, как получить то, чего мне хочется больше всего на свете!»
— Надеялись, что мне ваши игры-игрушки так понравятся, что я сама стану вашей игрушкой? И тогда даже Микка не понадобился бы, чтобы мною управлять… и управлять моими делами, верно?
— Ты такая же глупая маленькая купчиха, как вся эта деревенская лимита, которая перебралась в Нижний Горький, в Москву, в Париж, в Лондон и хапает жадными ртами все, что ни попадется. Вы жрете мир вокруг себя — без разбору, без приправы — и думаете, что все такие же, как вы, жрущие все подряд купцы и купчихи? Вы тупые пираньи, вот вы кто! — злобно выкрикнула Ларисса.
«Почему она так беснуется? — подумала Лерон. — Можно подумать, я ее невесть как оскорбила? А ведь я всего лишь правду сказала. Правда, конечно, может быть самым страшным оскорблением… Но ведь я открыла ей еще не все! Сейчас ты у меня еще и не так запоешь!»
Она, эта подмененная Лерон, наслаждалась новым своим положением, наслаждалась властью над Лариссой и торопилась использовать эту власть.
— А хотите, я отдам вам половину своей доли наследства? — сказала она, исподтишка наблюдая за лицом Лариссы: вот сейчас оно озарится алчностью, вот сейчас станет лицом жрущей все без приправки пираньи…
Ничуть не бывало.
Лицо Лариссы по-прежнему оставалось злым, не более того.
— Что ты из меня дурочку делаешь? — огрызнулась она. — Издеваешься?
— Да почему? — пожала плечами Лерон. — Я же не дура. Напрасно вы меня идиоткой считаете. Я же прекрасно понимаю, что вам не я нужна, а деньги. А мне не деньги нужны, а свобода. Свобода от Микки. Я не хочу быть его женой! Хочу с ним развестись. Ну зачем мне муж — голубой, сами посудите?
Сказать, что Ларисса посмотрела на нее изумленно, значило ничего не сказать. Вообще-то Лерон ее понимала. Наверное, она могла бы просто бесплатно послать Микку туда, куда вообще всем голубым дорога, а она еще деньги — «командировочные»! — ему предлагает. Конечно, Ларисса поняла, что не все здесь так просто…
— Я могу вам даже не половину, а семьдесят процентов отдать, — горячо сказала Лерон. — Я ведь все равно в этом ничего не понимаю, во всех этих делах, в добыче драгоценностей, вообще в драгоценностях… пусть этим занимается тот, кто хоть что-то в этом кумекает, а я бы просто проценты получала, и все. Вам ясно?
— Ничего мне не ясно, — честно призналась Ларисса. — Ты к чему клонишь-то? Чего тебе надо, кроме того, чтобы Микка тебе развод дал? Ведь что-то тебе нужно, я правильно понимаю?
— Правильно понимате, — кивнула Лерон. — Я хочу, чтобы Микка отступился от Жужки.
— Господи… — пробормотала Ларисса, хватаясь за сердце, а потом так захохотала, как Лерон даже и вообразить не могла.
— Ты что же, решила одного голубого на другого променять? — взвизгнула наконец Ларисса, оборвав смех. — Одному отступного заплатить, другого купить? Нет, я вообще с этой деревенщиной ничего понять не могу… Не может леопард изменить пятна свои, слышала такое выражение?! Ты ничего не понимаешь, ты вообще не способна осознать, что такое гомосексуализм, у нас даже мозг устроен иначе, чем у вас, натуралов. Честное слово, это правда, даже исследования особые проводились…
— Чепуха, — упрямо перебила Лерон, стараясь не показать, что у нее обрывается от ужаса сердце. — Это вы нарочно говорите! Если Жужка не будет постоянно подвергаться искушению, он изменится. Станет жить нормальной жизнью. Он будет счастлив.
— Ну и что ты для этого сделаешь? — пожала плечами Ларисса. — В терем его посадишь? В башню, чтобы до него никто не добрался? Или в подвал без окон, без дверей? Да для него в каждом мужчине — искушение, неужели непонятно? Он другой, пойми, идиотка несчастная, он — другой! То, что приемлемо для тебя, ненормально для него. Ты бы хоть спросила его для начала, хочет ли он этой твоей так называемой нормальной жизнью жить? Хочет быть счастливым по-твоему? Это означает отказ от многого, очень многого, к чему он привык, без чего не может обходиться и жить не может.
— Думаете, я верю хоть одному вашему слову? — с ненавистью посмотрела на нее Лерон. — Я другому верю. Тому, что каждый человек мечтает жить, как положено, чтобы его любили, мечтает, чтобы у него семья была, дети! А все остальное — или порок, или болезнь. И это лечится, верю! Даже накроманов вылечивают… Ладно, черт с вами со всеми! Я беру назад свое предложение. Ну, насчет процентов. Считайте, что я вам ничего не говорила. Я сама со всем этим разберусь! И прямо сейчас пойду к Жужке и все ему расскажу. Про месторождение, про деньги. Но сначала я скажу ему, что люблю его, жить без него не могу и свою жизнь за него готова отдать, с откоса броситься, на преступление ради него готова… И посмотрим, кого он выберет, меня или Микку, который… — От воспоминаний о брачной ночи у нее перехватило горло. — Который страпоном вашим…
Она не могла больше сказать ни слова.
— Дура… — низким голосом пробормотала Ларисса. — Проклятая деревенская дура! Ишь, как заговорила! Когда из нищеты мы с Миккой тебя вытащили, ты хвостом перед нами пыль мела. Вспомни-ка! Руки готова была мне целовать! Не раздумывая, замуж бросилась! А теперь как запела? Правда, что именно бытие определяет сознание! Богатой себя ощутила! Могущественной? Забыла, чем ты мне обязана? Да если бы я тогда в библиотеку вовремя не вошла, неизвестно, что с тобой было бы, осталась ли бы ты вообще жива, если бы тебя ручкой от метлы распечатали! Страпон ей не понравился, видите ли!
— Что?! — пробормотала Лерон, сама себя не слыша. — Что вы сказали? Откуда вы знаете про ручку от метлы?
— Что? — вскинула брови Ларисса. — То есть как это — откуда я знаю? — И осеклась.
Кажется Лерон или эта мысль уже мелькала раньше в ее голове? Неужели она только сейчас все поняла… Господи, какое коварство, как можно было так с ней поступить…
— Неужели это вы сделали?! — воскликнула она, с ненавистью глядя на Лариссу. — Неужели вы это подстроили? Вовремя вошли… конечно, вовремя, если заранее знали, что там происходит, в библиотеке! Кого вы подкупили? Наших, из Правобережной? Может, мужа моей лучшей подружки? Или своих сообщников городских привезли?
