Эта история потрясла эмигрантскую среду. Люди мучились вопросом: почему, почему она делала это?! Она, божественная Плевицкая, душа народная!
Почему?
Мы с мужем это часто обсуждали.
Феликс тогда сказал, что, когда русские эмигранты недоумевают, как могла «искренняя монархистка» Плевицкая пойти на предательство, они же сами и дают ответ на свой вопрос. Да как раз потому, что она была искренняя монархистка! Она лично знала государя Николая Александровича, его семью, она любила их – любила до обожествления, особенно самого императора. И ничего, кроме тайной ненависти и презрения, она не могла испытывать к людям, которые предали своего государя, а ведь и Кутепов, и Миллер были лидерами Белого движения, которое уступило Россию красным и не смогло помешать уничтожить царскую семью. Они все были в ее понимании предателями. Предать же предателей не казалось Плевицкой предательством. А Россия при этом оставалась Россией. Там к власти пришли «простые люди», вся «белая кость» убралась за кордон. Разве это грех, наверное, думала она, желать петь для своего народа? Опять сделаться именно всенародно любимой певицей? Не сидеть в крохотной «артистической» в кабаках и ресторанах – выходить на сцену, как в былые времена, знать, что поешь не для «осколков старого мира», а для всей России?
Так полагал Феликс. Может быть, он был прав…
Не сомневаюсь, Плевицкая видела в розовом свете то будущее, которое ожидало бы ее после возвращения на родину. Она попала бы там в Сибирь. А здесь, во Франции, она попала в Ренн, в каторжную тюрьму для особо опасных уголовных преступников. Через несколько лет, уже во время германской оккупации, она там умерла. О судьбе Скоблина я ничего не знаю.
Каким чудом мы не стали их жертвами?!
Скандальная «слава» убийцы Г.Р. всю жизнь тянулась за Феликсом как тень, из-за чего мы переживали порой немало неприятных моментов. Однажды нашлись люди, которые вытащили эту старую трагедию из-под спуда и попытались обнародовать, совершенно исказив мое в ней участие. Я имею в виду фильм кинокомпании «Метро Голденн Майер», который назывался «Распутин и императрица».
Вообще надо сказать, что историю Г.Р. экранизировали довольно часто. Помню, еще в России после февраля 17-го года фильмы, порочащие царскую фамилию, стали выходить один за другим. А уж после Октябрьского переворота – и того пуще. Не отставал и Голливуд. Также Алексей Толстой, еще во время жизни в эмиграции, написал пьесу «Заговор императрицы». Она вышла за счет автора отдельной книжкой в Берлине, а потом, после возвращения Толстого в Совдепию, пьесу эту, как мы узнали из газет, беспрестанно ставили театры в Москве и в том городе, который когда-то назывался Петербургом. Кстати, в перечне действующих лиц мой муж был обозначен так: «Феликс, князь Юсупов, паж». Прочитав это, оное «действующее лицо» долго хохотало и назвало автора: «Алексей, советский граф Толстой, ренегат». Кажется, именно с его легкой руки прозвище «советский граф» в эмигрантской среде приклеилось к А. Н. Толстому навсегда.
Когда в Париже показывали фильмы о Распутине, я никогда не ходила в кинотеатры. Не пошла бы и на этот, но вдруг получила письмо от одной нашей приятельницы по Америке. Ее звали Фанни Хольцман, она была адвокат и, когда мы пытались выручить свои драгоценности с таможни, она нам очень помогла. На сей раз Фанни написала, что в Нью-Йорке теперь идет фильм «Распутин и императрица», в котором одна из героинь явно изображает меня. Фанни уверяла, что это настоящая клевета и я должна подать в суд на кинокомпанию.
Фильм через некоторое время появился в Париже. Интерес к нему был огромен: его номинировали на «Оскар», к тому же название обещало нечто скандальное. Конечно, мы послушались Фанни и пошли смотреть. Я надела шляпку с вуалью и скрыла лицо. Я опасалась, что эти прохвосты в Голливуде подобрали киноактрису, которая будет похожа на меня, как две капли воды. Но ничего подобного: Диана Винард ничем меня не напоминала. К тому же она отличалась великолепной, в меру пышной фигурой, а я всю жизнь была чрезвычайно худа.
В этом фильме играли три актера по фамилии Бэрримор: Лайонелл в роли Распутина, Джон в роли князя Чегодаева и Этель в роли императрицы. У Лайонелла и Этель были какие-то особенно выпуклые глаза, словно они страдали базедовой болезнью, и если образу Распутина это прибавляло некоего отвратительного демонизма, то царицу делало отталкивающей, мне на нее просто смотреть было противно.
Конечно, я была готова к голливудской подделке, но в первые минуты, когда изображено было богослужение в честь трехсотлетия дома Романовых, когда пел великолепный хор, душа моя вдруг задрожала. Это был миг острого, болезненного возвращения в прошлое, словно на машине времени, придуманной Уэллсом. Я невольно схватила Феликса за руку, и он в ответ крепко сжал мои пальцы, понимая мое волнение и разделяя его. Но это длилось несколько мгновений, пока не появилась царская семья.
Эффект перемещения во времени кончился. Они были настолько другие, что все чувства во мне сразу остыли, и далее я смотрела фильм просто как набор эпизодов из жизни посторонних людей. Вообще он был невозможно длинный, затянутый, напыщенный и нелепый. Кому взбрело в голову выставить его на премию «Оскар»?! Начинался фильм с того, что в Петербурге был убит великий князь Сергей, губернатор города. Надо полагать, имелся в виду мой покойный двоюродный дед, великий князь Сергей Александрович, убитый бомбистом Каляевым в Москве. По подозрению в убийстве некий полковник князь Павел Чегодаев арестовал несколько человек, в том числе женщин и детей. Не вполне понятно, зачем детей, пожалуй, просто затем, чтобы впоследствии показать несостоявшуюся сцену их расстрела.
Великий князь Игорь – бог весть кто такой, некий собирательный образ, ужасный злодей – велит Чегодаеву их расстрелять, тот возражает. Его невеста Наташа – дочь покойного князя Сергея, фрейлина императрицы, – страдает и плачет. Тем временем в императорской семье еще одно горе – наследник престола, Алеша, сражен приступом гемофилии. Доктора ничего не могут сделать, и тогда Наташа приводит к постели царевича «святого отца» Григория.
Более ужасной рожи, чем у этого «отца», я в жизни не видела! Он был лишен буквального сходства с Г.Р., кроме бороды, сапог и косоворотки, однако я испытывала к нему точно такое же отвращение, как к истинному Г.Р., что, конечно, свидетельствовало о таланте актера. И все же во всем его образе, манерах, приемах было нечто настолько карикатурное, что Феликс, сидящий рядом со мной, то трясся от смеха, то едва не срывался с кресла от возмущения.
Итак, Григорий излечивает царевича с помощью гипноза и впоследствии не раз гипнотизирует его, как и других в царской семье. Все попадают под его влияние, кроме полковника Чегодаева, который, судя по фильму, вообще единственный оплот престола: государь просит его помочь собрать Думу, потом он останавливает расстрел группы каких-то полусумасшедших, которые заподозрены в убийстве князя Сергея, а главное, он единственный относится к Григорию с подозрением. Более того, он даже пытается Григория застрелить, но того спасает панцирь, надетый под рубашку. Наташа совершенно опьянена Григорием, отсрочивает свадьбу с Чегодаевым, ничего не объясняя жениху толком, а Григорий тем временем сводит дружбу с министром юстиции и другими влиятельными людьми, начинает вершить большую политику и верховодит в семье царя. Его гипнотическому влиянию противится только великая княжна Мария. Григорий замышляет ночью пробраться в ее спальню, Наташа застает его почти на месте преступления. Судя по фильму, она не столько возмущена этим гнусным сластолюбием, сколько обуреваема ревностью. Григорий гипнотизирует ее – и далее следует недвусмысленная сцена между ними. Внезапно появляется императрица, Наташа разоблачает Григория, говорит, что он был в спальне Марии, государыня его прогоняет. Вся семья императора в возмущении, они рады сбросить ту власть, которую имел над ними Григорий. Тем временем начинается война; государыня, великие княжны и фрейлины служат в госпитале, в том числе и Наташа. Когда полковник Чегодаев снова просит ее руки, она отказывает, говорит, что недостойна его, потому что утратила честь. Чегодаев решает убить Григория – и убивает самым зверским образом, колошматя, сколько помню, палкой, после чего тащит к реке и топит труп. При этом он одет в косоворотку и выглядит как пьяный мужик. В присутствии посторонних государь отправляет Чегодаева в ссылку за границу, а когда семья остается с ним наедине, все его целуют, обнимают и благодарят. На прощание государыня умоляет его простить Наташу, потому что она – жертва и ее чистая душа заслуживает снисхождения. Затем следуют сцены революции и ужасного расстрела царской семьи.
