Книга Королева эпатажа, страница 63. Автор книги Елена Арсеньева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Королева эпатажа»

Cтраница 63

Именно в эти печальные дни граф Владимир Алексеевич МусинПушкин получил известие о том, что ему дозволено вернуться в Россию. С него было взято обязательство поселиться в Москве и не выезжать за границу. Однако навещать северную столицу не возбранялось. Эмилия решительно заявила, что берет с собой сестру. Она была убеждена, что проклятье королевы троллей не будет иметь власти вдали от ее шведских, финских и норвежских владений.

И вот прекрасные сестры, как две звезды, взошли на светском небосклоне, появились в салонах старой и новой столиц и были представлены ко двору. Даже насмешница Александра СмирноваРоссет, фрейлина императрицы, как ни рылась в безднах своего злоехидства, не смогла найти уничижительного слова для совершенной красоты обеих: «Тут явилась в свет Аврора в полном цвете красоты. Особенно у нее был необыкновенный цвет лица и зубы как жемчуг. Сестра ее Эмилия была хороша и еще милее Авроры».

Александр Тургенев, видевший сестер еще прежде, называл Эмилию «прелесть во всем» и писал другу своему Булгакову: «Поклонись милой красавице Эмилии, скажи ей, что у меня сердце дрогнуло при виде Авроры, которая не вдруг узнала меня. Я не мог собраться с духом, чтобы начать разговор, но она сама начала его. Еще сердце бьется при воспоминании о ней».

У обеих сестер, замужней и остававшейся еще в девушках, немедля нашлись обожатели. Петр Вяземский совместно с композитором Виельгорским сочинил романс в честь старшей и сообщил об этом Александру Тургеневу в таких выражениях: «Здесь проезжала финляндская красавица Аврора, воспетая и Боратынским. Дурная погода и хорошенькое лицо ее, к тому же имя, которое ей по шерсти, так в рот и влагали стихи».

Вот они:


Нам сияет Аврора,

В солнце надежды нам нет:

Для души и для взора

Есть и пламень, и свет…

Один из поклонников сестры младшей писал так:

Графиня Эмилия

Белее, чем лилия.

Стройней ее талии

На свете не встретится,

И небо Италии

В глазах ее светится.

Но сердце Эмилии

Подобно Бастилии!

Да, ничего не обломилось злоехидному ловеласу Лермонтову: графиня Эмилия любила только своего мужа. Граф МусинПушкин был человек известный, всеми уважаемый, к тому же над его головой сиял ореол мученика за связь с декабристами, и в его дома в Москве и в СанктПетербурге зачастили Петр Вяземский, Александр Тургенев, Александр Пушкин… ну, и старые знакомые: Евгений Боратынский и Александр Муханов.

Боратынский был теперь человек женатый, забывший (вернее, старательно делавший такой вид) свою губительную страсть к жестокосердной Аграфене Закревской. С Авророю он встретился как старый друг. Муханов держал себя как ни в чем не бывало, словно и не объяснялся некогда в любви Авроре. Он всматривался в ее лицо, пытаясь найти в нем следы страданий (вспоминал, должно быть, письмо друга своего Путяты, писанное еще в 25м году, после бегства Муханова: «Она похудела и потеряла несколько своей прежней свежести; теперь она заря осенняя».), но не находил. Красота Авроры попрежнему слепила взор и туманила голову.

И Муханов вдруг за эту самую голову схватился почти в отчаянии: так чего же еще он ищет на свете, какой любви, какого богатства?! Минуло почти десять лет после их разлуки, а ведь не нашел никого, кто стал бы милее и желаннее, чем эта Краса Ненаглядная!

Он посватался немедленно — как в омут бросился. Аврора и глазом не моргнула — пообещала подумать. Рассказала сестре. Эмилия подивилась человеческой наглости и сообщила сестре, что она на ее месте — никогда, ну, никогда в жизни… Аврора кивнула.

На другой день осунувшийся Муханов (ни маковой росины во рту не было, и ни минуты ночью не спал) явился за ответом. Черные глаза Авроры были непроницаемы.

— Я… я просил вас… быть моей… — начал он напоминать, заикаясь и глупо переминаясь с ноги на ногу.

В горле пересохло. В голове билось: «Откажет, откажет…»

Она молчала, глядя неподвижно в некогда синие, дерзкие, а теперь поблекшие от страха глаза.

Муханов медленно начал поворачиваться к выходу, словно неживой, забыв даже проститься. Все ясно. Все ясно! Упустил ты свое счастье, Муханов!

— Я согласна, — вдруг сказала Аврора.

Вскоре была назначена свадьба. И, едва осмыслив свое счастье, непостоянный Муханов снова начал хвататься за голову и сокрушаться: да что ж он делает, безумец?! Сам лишнего рубля за это время не нажил, да и Аврора ведь не разбогатела! И в панике он пишет приятелю: «На днях нелегкая дернет жениться. Пришлось подыматься на аферы: вообрази, в теперешний холод езжу здесь по городу в холодной шинели, и то в чужой, не на что сшить теплой…»

Ну вот он и доездился!

Муханов отправился на холостяцкую пирушку к приятелю. Всю ночь пили шампанское и развлекались стрельбой по пустым бутылкам. Под утро разгоряченный жених возвращался домой в холодной пролетке в одном мундире — шинель давно в карты проиграл. Простудился — и на глазах сгорел от воспаления легких.

Это было в студеном, ветреном апреле 1834 года. До свадьбы оставалось какихто два дня…

Теперь о «роковой Авроре» зашептались и в Петербурге, и в Москве. Она не хотела слушать никаких утешений, не хотела даже с сестрой говорить: уехала в крохотное именьице Муханова — в село Успенское, которое теперь по закону принадлежало ей. Затворилась там, скрылась от всех, от молвы, сочувствия, злословия на два года.

Разумеется, Эмилия понимала горе сестры, ее страх перед ударами судьбы, но она не могла смириться с тем, что красавица Аврора заживо похоронила себя в такойто глуши. У нее у самой жизнь складывалась прекрасно: она была любящей и любимой женой, заботливой матерью, блестящей светской дамой. Ей было стыдно своего счастья, когда она задумывалась о сестре! С помощью графа Ребиндера, друга отчима, Эмилия стала хлопотать о том, чтобы Аврору зачислили в штат фрейлин императрицы. Та любила окружать себя прекрасными дамами, несмотря на то что Николай Павлович порою вдруг принимался повесничать. Хлопоты увенчались успехом, и Аврора принуждена была покинуть глушь и мрак заточенья, чтобы явиться на фрейлинскую службу.

Между прочим, это была весьма выгодная служба, не говоря уже о ее почетности. Фрейлины жили во дворце на всем готовом и получали от двух до четырех тысяч рублей в год. Жалованье сие было сравнимо с генеральским. Как правило, императрица, которая своего мужа обожала и считала, что ее семейная жизнь складывается весьма счастливо, с удовольствием устраивала личную жизнь своих фрейлин. Так что, послужив при дворе, у каждой имелся шанс весьма выгодно выйти замуж.

При виде прекрасной и печальной Авроры сердце добродушной Шарлотты, пардон — императрицы Александры Федоровны, дрогнуло от жалости. Она немедленно перетасовала мысленно колоду всех женихов (такая колода непременно хранится в голове у каждой светской женщины, совершенно как у цыганки — колода карт в кармане ее необъятной пестрой юбки) и, с негодованием отбросив одних королей и валетов и с сомнением отложив в сторону других, вдруг с восторгом уставилась на пикового короля, имя которому было — Павел Демидов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация