– Кать, а вот этот дом – он за твои деньги куплен?
– Нет, на сбережения Майкла. И еще потребовалось оформить небольшой кредит. Но юридически я являюсь его собственником, Майкл настоял при регистрации. Впрочем, в Штатах законодательство при разводе максимально лояльно к женщинам. И это значит...
– Что это значит?
– Что в разводе Майкл не заинтересован ни в коем случае. Зато его может волновать кое-что другое... Понимаешь, у меня есть большой счет в банке. Продажа квартиры и фирмы... Андрей считает, что Майкл вполне может отправить меня на тот свет для того, чтобы получить наследство. Наверное, думает убить меня и радоваться жизни со своей «конфеткой». «Конфетка», блин! Меня сейчас стошнит!
Катя скорчила такую забавную мордашку, что Лика невольно улыбнулась.
А потом ей в голову неожиданно пришел оригинальный план.
Наклонившись к подруге, она зашептала:
– Дорогая, я понимаю, как тебе сейчас не хочется участвовать во всем этом спектакле с вечеринкой. Ты бы с большим удовольствием расцарапала неверному Мишутке рожу, а не играла роль статиста во всем этом балагане. Но давай будем умнее и хитрее, проявим выдержку. Мне кажется, у меня появилось пара дельных идей. Мы получим полную информацию. И, по крайней мере, будем точно знать, что происходит...
* * *
– Саманта, ты когда появишься в студии? Да, мне говорили, что ты взяла выходной. Но я не понимаю, как можно было так поступить?! Какое коварство! Какая безответственность! Ведь ты же знаешь, что из всех стилистов я предпочитаю работать с тобой! Именно ты разработала грим для актеров. Маргарет не может его повторить! Поэтому ты должна была...
Нажимать на кнопку окончания разговора нельзя. Режиссер-психопат, с него станется узнать телефоны родственников и друзей, а потом названивать им и кричать: «Саманта Фриман-Паркер – безответственная мерзавка!»
Именно так уже несколько раз и происходило.
Зато, если дать ему выговориться – он выпустит пар и на следующий день забудет даже предъявить претензии; устало кивнет в знак приветствия и станет придирчиво рассматривать макияж и прически актеров...
Теперь же лучше просто отвести руку с телефоном в сторону. Пускай режиссер орет себе, разрывается. Главное, чтобы не над ухом. Иногда можно подносить аппарат к губам и говорить что-то вроде: «У всех иногда бывают личные обстоятельства. Взять выходной – это мое право».
Взять выходной – это действительно право и актера, и костюмера, и стилиста.
Только на студии этим правом все пользуются в самых крайних случаях. Потому что, едва только попадаешь в киноиндустрию, очень быстро начинаешь понимать – здесь вся жизнь сводится только к работе, с утра и до вечера, от рассвета и до заката. Это только на экране кинотеатра все выглядит легко и непринужденно. Кино изнутри – адский труд, каторга. Никого не волнуют твоя семья, здоровье, дети. Кино требует от всех полной самоотдачи, и неважно, кто ты: осветитель или сам режиссер.
– Взять выходной – это мое право, – пробормотала Саманта и снова отвела руку с телефоном от уха.
Может, поэтому Бог и не дал ей детей? Вот у Маргарет, тоже стилиста с «Юниверсал», есть сын, уже взрослый, пятнадцать лет. Недавно парень получил условный срок за распространение наркотиков. А все почему? Мать не могла уделять ему достаточно внимания. Хотела, но не могла. Надо работать, чтобы содержать ребенка. А работа отнимает массу времени... Съемки на выезде – это по три-четыре месяца, если не по полгода, вообще не появляешься дома. Но даже когда снимают в павильонах «Юниверсал», ситуация немногим лучше. На студии есть специальные домики для технического персонала. Как правило, приходится ночевать там. Часто кино снимается в сжатые сроки, съемки могут начаться в девять утра, а если актеру требуются сложный грим и прическа – это означает, что стилист вынужден приступать к работе в пять-шесть. Если накануне работа оканчивается в час-два ночи – домой, естественно, возвращаться нет ни сил, ни смысла...
– Я вас уверяю, Маргарет без проблем накрасит актрис по моей схеме. – Саманта подняла брови и удовлетворенно кивнула.
Отлично, кажется, режиссер расстрелял свой заряд агрессии и уже ругается без прежнего энтузиазма.
Хотя, конечно, он в чем-то прав. Шоу должно продолжаться. Если ты в нем участвуешь – надо продолжать улыбаться, несмотря ни на что. «Засунь свои личные дела глубоко в задницу. Работай, детка!» – банальные диалоги, они есть почти в каждом фильме. Но как они соответствуют киношным реалиям! В кино так действительно живут все. Актерам и режиссерам это компенсируется премиями кинофестивалей и красными дорожками, техническому персоналу – только деньгами. Деньги дают свободу, но, получив ее, начинаешь думать – а действительно ли она была так нужна? Может, из-за всей этой увлеченности работой случилось непоправимое?
Наверное, поэтому так терзает чувство вины перед мужем. Дин – он такой рассеянный, невнимательный. Супруг рисовал эскизы своих потрясающих платьев, превращающих любую женщину в богиню, и не обращал внимания на легкое недомогание. А потом стало поздно...
«Ох, нет, что я только думаю такое, – спохватилась Саманта, складывая наконец сотовый телефон, так как режиссер соблаговолил попрощаться. – Дин борется, врачи надеются. И я верю, что мы обязательно победим болезнь. Без мужа моя жизнь потеряет всякий смысл... Но все будет хорошо. У нас все получится. Только для начала мне надо обязательно разобраться с этим шантажистом. И я уверена, что смогу это сделать. Да, вначале я поддалась панике. Мне казалось, что случилось что-то непоправимое, что выхода из этого положения нет. Но все-таки черный пояс по айкидо, который я получила в молодости, дает о себе знать. Я собралась, сконцентрировалась. И я готова дать отпор!»
Саманта приблизилась к туалетному столику, взяла в руки белоснежную шляпу с широкими полями, изготовленную для Кати.
Жена брата, переодевшись в роскошное платье, сшитое по эскизу Дина, куда-то убежала и даже не успела примерить головной убор. Наверное, помчалась хвастаться перед подругой; платье и правда получилось божественным.
Что ж, тем лучше.
Можно воспользоваться вдруг представившейся возможностью осмотреть ее комнату.
Зачем это делать, если катушки вроде бы как найдены?
Хороший вопрос!
Он задавался и шантажисту...
После того как по телевизору показали сюжет о том, что в доме Майкла были найдены записи и переданы полиции, невольно возникла радость. Ведь эти же катушки требовал отыскать и шантажист! Он говорил, что в доме брата находятся записи, что они где-то спрятаны, их надо оставить в укромном месте – и тогда Дин никогда не увидит те порнографические фотографии.
И вот вроде бы все разъяснилось. Очень жаль, конечно, погибшую девушку-журналистку. Но главное – пленки. Они найдены и переданы в полицию. Изменить уже ничего нельзя. Конечно же, поведение брата, как честного человека, с учетом открывшихся обстоятельств вполне логично. Майкл – взрослый человек. Понятно, что, обнаружив записи, он сразу же связался с полицией, а не стал советоваться с сестрой. Так что повод для шантажа Саманты Фриман-Паркер исчез сам собой! Ведь она узнала о произошедшем одновременно со всей страной, из выпуска новостей! И у нее нет теперь никаких возможностей добыть пленки! Одно дело – пошарить в доме брата, но кто позволит искать в полицейском участке!
