Едва тучка растаяла, ко всем превращенным вернулся прежний вид. Алена ревела, захлебываясь.
— Да! — выкрикивала она, рыдая. — Себе всю страну хотите спасать, а меня водой поливаете, как огурец! А потом к драконам в зубы! А потом и бассейне будете топить! Умрешь тут и даже ушко не почешешь!
Фея обняла Аленку крепко-крепко.
— Леночка! — взмолилась она. — Это я виновата. Задремала от горного воздуха. Не сердись, рыбка моя! Глаз теперь с тебя не спущу!
Девочка притихла.
— Я не буду больше, — сказала вдруг она. — Это вы меня простите. Некогда плакать, летим скорей к пещере. Я часто обижаюсь, потому что — папа говорит — у меня характер мамин. — Она вздохнула. — А мама говорит, что папин.
— Ну и отлично! — обрадовался Печенюшкин. — Скорей в троллейбус. Враги в растерянности, от пещеры отступили, Ляпус лично с огромным войском прибыл к источнику негрустина. Кобра, Федя и Морковкин на страже. Муха не пролетит.
У входа в пещеру, заросшего диким шиповником, единственной зеленью среди голых камней вокруг, шло прощание. Вот позади остались последние напутствия, и девочки шагнули внутрь. Взявшись за руки, они уходили все дальше в глубь пещеры. Вокруг было темно, лишь чуть мерцала узкая тропка под ногами. В кармане у каждой — на крайний случай — лежало наготове по волшебной красной таблетке бесстрашия. Пройдя еще несколько шагов, они остановились, как по команде, взглянули друг на друга, согласно кивнули и достали по маленькой розовой светящейся горошине. Это был специальный подарок Печенюшкина.
Алена вставила горошину в правое ухо, Лиза — в левое, и тотчас тишина вокруг них расступилась, а вместо нее зазвучал знакомый неторопливый голос их друга и спасителя:
— Диана и Гокко вот уже недели две жили на берегу озера в чудесном убежище Пиччи-Нюша…
Глава восьмая
Печенюшкин. История третья
Диана и Гокко вот уже недели две жили на берегу озера в чудесном убежище Пиччи-Нюша. Хозяин их почти все время отсутствовал. Он появился раза четыре, голодный, растрепанный, уставший, с аппетитом ел и задремывал ненадолго. Проснувшись, Пиччи обязательно рассказывал детям какую-нибудь невероятно смешную историю и исчезал снова, уверяя, что этот раз — уж наверняка последний.
— Пиччи! — сказал Гокко в последнее появление хозяина, когда тот, отдохнувший, по обыкновению смешил их до упаду. — Разве тебе обязательно есть и спать, как и обычным живым существам? Стоит ли тратить на это время?
— Спроси у толстого человека, зачем он столько ест? — живо откликнулась обезьянка. — Для того, чтобы не чувствовать голода, достаточно и половины, а то и меньше. Так и я — необходимости нет, зато так приятно проглотить что-нибудь вкусное. А как здорово уснуть, зная, что хорошо сделал свою работу, и проснуться для новых дел! Пусть тело у меня волшебное, зато душа человеческая. Точнее, обезьянья, но ведь это почти одно и то же.
А знаешь, Диана, — продолжал Пиччи, — настало время заняться твоими делами. Мы улетали на закате, верно? Так вот, я предлагаю вернуться в твою страну утром следующего дня. Следующего за вечером нашего отлета.
— А разве можно так?! — воскликнула девочка. — Уже, наверное, месяц прошел?
— Можно, — заверила обезьянка. — В этом домике и вокруг него время идет по иным законам, чем везде.
— А кто установил эти законы? — допытывалась Диана. — Неужели ты?
— Давай, не будем об этом говорить, — скромно отозвался хозяин. — Есть старинная поговорка, и не я ее придумал: «Если нельзя, но очень хочется, то можно».
— Ох, Пиччи, — покачала головой Диана, с обожанием глядя на зверька, — у нас тебя ОБЯЗАТЕЛЬНО сожгли бы на костре…
— Еще неизвестно, кто бы кого сжег! — запальчиво вмешался Гокко. — А у нас, в племени тупинабама, тебе бы поклонялись, как богу.
— И то и другое одинаково плохо! — быстро ответил Пиччи. — И, вообще, разницы мало. Сколько уже раз люди поклонялись казненным и сжигали богов… Но я опять отвлекся. Хотите знать, что делает сейчас первый министр?
— Конечно, да! — хором заявили дети.
— Сейчас посмотрим. Помнишь, Диана, скамейку, висящую на цепях в дворцовом парке? Ту, где ты сидела, когда принц Лютик рассказывал тебе про обезьянку? Там еще в двух шагах, в центре огромной клумбы, расцветал пышный розовый куст.
— Кажется, помню, — неуверенно отозвалась Диана. — Да, вспомнила! На нем как раз распустились три бутона. Белые розы.
— Точно! Я думаю, этот кустик неплохо бы выглядел у нашего крыльца. Ну-ка, гляньте в окошко! Раз, два, три!
Пиччи махнул лапкой, и слева от крыльца на ровном месте появился розовый куст. Три белых розы на нем так были хороши, что, казалось, светились сами.
— Только не подумайте, что я его украл, — шепотом объяснил хозяин. — Потом верну. А пока освободившееся место займем мы. Ну, поехали!
Солнце светило ярко, утро было тихим, парк — безлюдным. Солнечные зайчики на скамейке сидели чинно и неподвижно. Лишь если б кому-то пришла охота следить за ними долго-долго, он обнаружил бы, что зайчики все же перемещаются. Очень медленно, с той же скоростью, что и солнце, ползущее к зениту. Но следить было некому. Жарко. Лишь розовый пышный куст, росший посередине огромной клумбы, похоже, совсем не страдал от жары. Капельки росы каким-то чудом не высыхали на его листьях и лепестках, три дивных розы — белая, желтая и алая — не никли под жгучими лучами, а изо всех сил тянулись к солнцу.
Но вот шорох ветвей и негромкие голоса нарушили тишину. По узкой боковой тропинке к скамейке, висевшей на цепях, выбрались двое. Разряженная толстая дама шумно пыхтела от духоты и жары и обмахивалась веером и носовым платком сразу. Увидев скамейку, она попыталась немедленно плюхнуться на сиденье, но мужчина, шедший следом, остановил ее. С сомнением он посмотрел на тонкие цепочки, прикреплявшие скамейку к каменным столбикам, затем на толстуху.
— Боюсь, этот куриный насест не рассчитан на вашу чудную фигурку, моя Брунгильда. Лучше я присяду сам. Вы будете неспешно раскачивать меня, а я тем временем поведаю изящный план. Здесь нас некому подслушать.
— Я вся — внимание, милый Адельфан, — хрипло отозвалась дама. — Готова слушать вас часами. Звук вашего голоса так музыкален. Я сразу же засыпаю… то есть, простите, внимаю и восхищаюсь.
— Ну уж, стоя, надеюсь, она не заснет, — пробормотал себе под нос первый министр. — Главное, запомните все, моя прелесть! — продолжал он громко. — В вашей очаровательной головке столько умных мыслей, что чему-то лишнему просто трудно туда втиснуться. Но для моего плана освободите местечко. Он очень важен для нас обоих.
Итак, завтра днем состоится королевское купание. Помните это пленительное место в заливе Тизифоны? Течение медленное, плавное, густая листва закрывает купальню от солнца, чудесные лилии выглядывают из воды то там, то тут! Почему я не родился поэтом, боже мой?.. Вчера вечером я был там, бродил по берегу, любовался закатом. Возле дальнего края купальни, снаружи, в воде, в нескольких метрах, растет лилия волшебной красоты. Во время купания вы должны уговорить Диану перебраться через перила, доплыть до цветка и сорвать его для вас. Там глубоко. Совсем рядом заросли камыша. Но вряд ли кто знает, что между лилией и камышом глубокий и страшный омут. Девчонку стоит только чуть подтолкнуть, и ее затянет в омут. Вы же знаете, обожаемая, что я плаваю, как дельфинчик. Буду сидеть на дне и дышать через камышинку. Замысел так приятен, что хочется сделать все своими руками.
