Он остановился на моей татуировке, на краю шрама и поглаживал его туда и обратно вдоль рубца.
— Ты сделала татуировку, чтобы скрыть шрам?
— Если бы я это сделала, то вся правая сторона моего тела была бы одной большой татуировкой, — солгала я.
— Почему пять воронов? — спросил он, проводя пальцами по хвостам птиц.
— А почему нет? — я молила, чтобы на этом он оставил расспросы.
Но он этого не сделал.
— Что они значат?
Когда я не ответила, он сказал: — Пожалуйста, поговори со мной, Кейси.
— Ты сказал, что я не обязана этого делать.
Мой голос стал резким. Трент словно вылил на меня ведро ледяной воды, погасив весь жар, который был в моем теле мгновением раньше.
Его рука покинула мою ногу, чтобы потереть лоб.
— Я знаю. Я знаю, что сказал так. Прости. Я просто хочу, чтобы ты мне доверяла, Кейс.
— Это никак не связано с доверием.
— Тогда с чем это связано?
Я уставилась в потолок.
— С прошлым. Вещами, которые я не хочу обсуждать. Вещами, о которых ты пообещал мне не разговаривать.
Его рука вернулась на мое бедро, взгляд сосредоточился на нем, когда Трент его нежно сжал.
— Я знаю, что сказал это, но мне нужно знать, что ты в порядке, Кейси.
В его голосе сквозило угрызение чем-то, что я не могла точно определить. Беспокойство? Страх? Что это?
— Что, боишься проснуться примотанным к матрасу?
— Нет, — я уловила в голосе Трента намек на ярость. Впервые за все время. Он исчез с его следующими мягкими словами. — Я боюсь, что раню тебя.
Комната стала более унылой, когда Трент поднял взгляд к моему лицу, и я увидела, что он полон печали. Он наклонился, достаточно, чтобы достать до моей щеки, и провел по ней большим пальцем.
Его слова...или даже больше, его тон и боль в глазах, расшевелили во мне необходимость избавить его от чего-то, что огорчает.
Я хотела сделать Трента счастливым.
И я осознала, что хочу, чтобы он меня узнал. Всю меня.
Я сглотнула, внезапно у меня во рту абсолютно пересохло.
— Несколько лет назад я попала в ужасную автомобильную аварию. Пьяный водитель врезался в машину моего отца. Вся правая сторона моего тела была разбита. Мое тело сдерживают вместе дюжины стальных штифтов и спиц.
«Физически. Ничто, кроме десяти крошечных вздохов, не сдерживает остальное во мне».
Трент громко вздохнул, падая обратно на диван.
— Кто-нибудь погиб?
— Да, — выдавила я.
Внезапная вспышка внутренней паники скрутила мой язык, предотвращая то, что я скажу больше. Руки начали неудержимо трястись. Слишком много, слишком быстро, говорила моя психика.
— Ничего себе, Кейси. Это...это... — его рука снова погладила мою ногу по всей длине, хотя то интимное чувство и исчезло. Теперь этот жест был успокаивающим. А я не хотела успокаивающего. Что бы он ни сделал, это меня не успокоит.
— Поцелуй меня, — потребовала я, взглянув на него.
От недоверия у него расширились глаза.
— Что?
— Я дала тебе, что ты хотел. Теперь дай мне, что хочу я.
Он не пошевелился. Он просто уставился на меня, словно я сама себя подожгла. Я схватила его за бицепс и крепко сжала, используя его, как рычаг, чтобы поднять себя вверх и на него, перекинув одну ногу через колени ошеломленного Трента, чтобы сесть на него верхом.
— Поцелуй меня. Сейчас же, — прорычала я. Его челюсти сжались, и я поняла, что он сдается под натиском моей настойчивости. Секундой позже это стало еще более очевидно, когда он сжал веки. — Трент...
Он нагнулся вперед, упершись головой мне в плечо.
— Ты же знаешь, что требуется каждая моя клеточка, чтобы я контролировал себя?
— Не надо. Забудь о контроле. Тебе он не нужен, — прошептала я ему на ухо.
Он простонал, шлепаясь назад.
— Ты так усложняешь все, Кейси, — прошептал он.
На его лице застыло болезненное выражение.
Держа руки на задней стороне широких плеч Трента, я поелозила, придвигаясь ближе, пока не оказалась прямо на нем, так остро ощущая, как он нуждается во мне. Я наклонилась и позволила своим губам коснуться шеи Трента.
— Что именно я усложняю, Трент?
Я говорила, затаив дыхание, что было намеренным действием по его соблазнению.
Это сработало.
Руки Трента схватили меня сзади, и он притянул меня вплотную к себе, его губы поглощали мои с новым уровнем голода. Он заставил мой рот открыться, и его язык скользнул внутрь, сплетаясь с моим. Держа одной рукой мой затылок, он притянул мои губы ближе к своим.
Во мне было ничуть не меньше неистовства. Я сжала в кулак ткань его рубашки, теребя пуговицы на ней, чтобы они проскользнули через петли и обнажили гладкую, твердую грудь, пока я придвигалась еще ближе к нему. Его руки приподняли низ моего платья и пробрались под него, сжимая мои обнаженные бедра. Я испустила небольшой вздох, когда его пальцы скользнули вверх и вокруг моих бедер к тазовой кости, поместившись под резинкой стрингов и скользя вверх и вниз.
Я была уверена, что весь этот его план «двигаться медленно» был сокрушен, но затем его палец коснулся рубца от еще одного шрама, и его рука замерла. Его губы оторвались от моих и он оттолкнул мое тело на край своих коленей.
— Я не могу.
— Ты уже это делаешь, — пробормотала я, цепляясь за него руками, чтобы суметь вернуться в прежнюю позицию рядом с ним.
Но было слишком поздно. Он уже склонил голову, обернул руку вокруг моих ног, чтобы поднять и пересадить меня, притянув в объятия, защищая. Долгое время мы молчали, его лоб был прижат к моему плечу.
— Я бы все исправил, если бы только мог. Ты же знаешь, да? — прошептал он.
Интересно, он говорит о моих шрамах или четырех последних годах моей жизни.
— Да, — всё, что я сказала. Да всему этому.
Глава 11.
Я проснулась, увидев перед собой серебристые занавески и раннее рассветное небо, виднеющееся через них. Я лежала в постели Шторм, все еще одетая в платье. Перекатившись на другой бок, я обнаружила лежащего на спине Трента, с обнаженной грудью и в одних только боксерах, который, судя по звукам, спал. Одна его рука была закинута за голову, а другая покоилась поперек торса. Думаю, что заснула на нем прошлой ночью, и он перенес меня сюда.
Света было достаточно как раз для того, чтобы я могла беззастенчиво изучить тело Трента и увидеть, что оно настолько прекрасно, насколько я и ожидала. Оно было длинным, мускулистым и безупречным, с одной только тонкой дорожкой темных волос, сбегающих вниз по его рельефному животу. Мой взгляд зацепился за тоненькую серебристую линию, проходящую вдоль его ключицы. Она была настолько бледной и узкой, что раньше я ее не замечала. Приглядевшись поближе, я попыталась найти следы от швов, чтобы определить ее как хирургический шрам, но ни одного не увидела.
