Глубоко вдохнув, я снова осмотрела это место.
— Выглядит чересчур шикарно.
— Не парься. Я знаю парня, который знает парня...который знает парня, — усмехнулся Дэн.
По какой-то причине, я ему не поверила. У меня возникло ощущение, что в этом как-то замешаны ухоженные руки Картера Рейнольдса. Может быть, мне повезло с предложением «купи два по цене одного», потому что Штейнер не помог его сыну в первый раз. Хотя, в виде исключения, я этому не перечила.
Ливи и я пошли вперед, ступая в ногу.
— Спасибо, что делаешь это, Кейси, — прошептала она, смахивая скатившуюся по щеке слезу.
Мужчина в светло-голубой униформе открыл дверь и протянул руку, предлагая взять мою сумку.
— Я буду звонить так часто, как мне разрешат, — вскрикнула Ливи, последний раз сжимая мое предплечье, прежде чем меня отпустить.
Я подмигнула, нацепив на лицо храброе выражение.
— Увидимся над водой.
Глава 18.
Я этого не переживу.
Я не смогу этого пережить.
Все, чего они от меня хотят, — это разговор. Говори, говори, говори. О своих чувствах, кошмарах, практически совершенном нападении на мужчину, атаковавшего Шторм, мертвых родителях, Дженни, Билли, Тренте. Каждый раз, когда я заталкивала все эти вещи в темный, тесный шкаф, где им и надлежало находиться, доктор Штейнер врывался туда и вытягивал их обратно на свет, словно это было его навязчивой идеей, хотя я лягалась и орала, вцепившись в его пиджак.
Ничто из этого мне не поможет.
Не поможет и успокоительное. От него я чувствую усталость и тошноту. Доктор Штейнер сказал, что лекарству потребуется время, чтобы подействовать.
Я сказала, что двину ему по морде.
Ненавижу его до глубины души.
А когда я закрываю глаза ночью, меня приветствует Трент. Смеясь. Всегда смеясь.
Однажды я рассказала об этом доктору Штейнеру, находясь в его кабинете на ежедневном приватном сеансе.
— Думаешь, он смеется, Кейси? — спросил он.
— Разве я не это только что сказала?
— Нет, ты сказала, что тебе приснился сон, в котором он над тобой смеялся. Но веришь ли ты, что он смеется?
— Не знаю, — пожала плечами я.
— Не знаешь?
Я взглянула на него. Этот разговор продолжался намного дольше, чем я ожидала. Вот, что я получила за то, что открыла свой большой рот. Обычно я молчу и даю односложные ответы — «да» и «нет». Пока они меня устраивали. Не знаю, почему я подумала, что эта тема будет безобидной.
— Давай минутку об этом подумаем, Кейси, ладно?
Он откинулся на стуле и просто сидел, следя за мной. Он думает об этом? Он думает, что я думаю? Это действовало на нервы. Я позволила своему вниманию рассредоточиться по кабинету, используя его, как отвлечение от неловкости. Кабинет был маленьким и вписывался в окружающий интерьер клиники. Все стены были забаррикадированы книгами, как и должно быть в кабинете нормального мозгоправа. Но он не был похож ни на одного мозгоправа, которого я встречала ранее. Не знаю, как описать Штейнера. Его голос, манеры, все это было необычным.
— Трент — молодой студент колледжа, который перепил одной ночью, как и многие студенты. А потом он совершил ужасную, глупую ошибку.
Мои руки сжались в кулаки, и я подалась вперед, сидя в кресле, представляя, как из моих зубов струей вылетает кислота, растворяя кожу Штейнера.
— Ошибку? — прошипела я. Ненавижу это слово. Ненавижу, когда оно используется для описания той ночи. — Мои родители мертвы.
Доктор Штейнер поднял палец.
— Это
результатего ужасной, глупой ошибки. Но не его ужасная, глупая ошибка, разве нет?
Когда ответа от меня не последовало, потому что я была слишком занята разглядыванием синего ковра на полу, я почувствовала, как что-то ударилось о мой лоб. Я опустила глаза и увидела у себя на коленях скрепку.
— Вы только что запустили в меня скрепкой? — спросила я, абсолютно искренне удивившись.
— Ответь на вопрос.
Я стиснула зубы.
— Что было ужасной, глупой, изменившей жизнь ошибкой Трента? — надавил на меня доктор Штейнер.
— Он ехал домой, — проворчала я.
В мой лоб врезалась очередная скрепка, когда доктор Штейнер неистово затряс головой. Его голос стал чуточку выше.
— Нет.
— Он дал ключи своему другу, чтобы тот отвез их домой.
— Бинго! Он сделал выбор, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выбор, который ему никогда не стоило делать. Очень плохой и очень опасный выбор. А когда он протрезвел, узнал, что этот его выбор убил шестерых людей. — Последовала длительная пауза. — Поставь на мгновение себя на его место, Кейси.
— Я не буду...
Доктор Штейнер предвидел мой ответ и пресек протест на корню.
— Ты же напивалась раньше?
Я крепко сжала губы.
— Нет?
Без усилий в мыслях пронеслась одна ночь. За полгода до аварии мы с Дженни оказались на вечеринке и напились коктейлей Jagger bomb[12]. Та ночь была одной из самых веселых в моей жизни. Последовавшее за ней утро — это уже другая история.
— Вот именно, — продолжил доктор Штейнер, словно прочел мои мысли. Может, и прочел. Может, он — супер-придурочный шарлатан. — Скорее всего, ты вытворила нечто глупое, сказала нечто глупое.
Я кивнула.
— Насколько ты была пьяна?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Я была...пьяна.
— Да, но насколько сильно?
Я одарила его сердитым взглядом.
— Да что с Вами не так?
И снова он меня проигнорировал.
— Ты бы поехала домой, сев сама за руль?
— Эм...нет?
— А почему нет?
— Потому что мне тогда пятнадцать было, гений!
Костяшки пальцев побелели, так сильно я вцепилась в подлокотники.
— Точно, — он небрежно махнул рукой. Но, очевидно, не добился, чего хотел. — А твоя подруга? Друзья? Насколько именно пьяными были они?
Я дернула плечами.
— Не знаю. Пьяными.
— Легко ли было об этом сказать? Очевидно ли было то, что они пьяны?
Я нахмурилась, вспоминая, как Дженни танцевала и пела под Ханну Монтану на столе для пикника. Я понятия не имею, насколько пьяна она была. Дженни бы вела себя также, даже будь она трезвая, как стеклышко. Наконец, я пожала плечами, а от воспоминаний в горле застрял болезненный комок.
