— Ваша правда.
Тут Ломбарда осенило.
— Давайте убедимся, — предложил он, — есть только одно
место, где может быть расщелина, — вон там, направо, почти у самой воды. Если
вы достанете канат, я спущусь туда и сам проверю.
— Отличная мысль, — согласился Блор, — попробую достать
какую-нибудь веревку. — И он решительно зашагал к дому.
Ломбард задрал голову. Небо затягивалось тучами. Ветер
крепчал. Он покосился на Армстронга.
— Что-то вы притихли, доктор. О чем вы думаете?
— Меня интересует, — не сразу ответил Армстронг, — генерал
Макартур — он совсем спятил или нет?
Все утро Вера не находила себе места. Она избегала Эмили
Брент — старая дева внушала ей омерзение. Мисс Брент перенесла свое кресло за
угол дома, уселась там в затишке с вязаньем. Стоило Вере подумать о ней, как
перед ее глазами вставало бледное лицо утопленницы, водоросли, запутавшиеся в
ее волосах… Лицо хорошенькой девушки, может быть, даже чуть нахальное, для
которой ни страх, ни жалость уже ничего не значат. А Эмили Брент безмятежно
вязала нескончаемое вязанье в сознании своей праведности.
На площадке в плетеном кресле сидел судья Уоргрейв. Его
голова совсем ушла в плечи. Вера глядела на судью и видела юношу на скамье
подсудимых — светловолосого, с голубыми глазами, на чьем лице ужас постепенно
вытесняло удивление. Эдвард Ситон. Ей виделось, как судья своими сморщенными
руками накидывает ему черный мешок на голову и оглашает приговор…
Чуть погодя Вера спустилась к морю и пошла вдоль берега.
Путь ее лежал к той оконечности острова, где сидел старый генерал. Услышав
шаги, Макартур зашевелился и повернул голову — глаза его глядели тревожно и
одновременно вопросительно. Вера перепугалась. Минуты две генерал, не
отрываясь, смотрел на нее. Она подумала: «Как странно. Он смотрит так, будто
все знает…»
— А, это вы, — сказал, наконец, генерал, — вы пришли…
Вера опустилась на землю рядом с ним.
— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?
— Нравится. Здесь хорошо ждать.
— Ждать? — переспросила Вера. — Чего же вы ждете?
— Конца, — тихо сказал генерал. — Но ведь вы это знаете не
хуже меня. Верно? Мы все ждем конца.
— Что вы хотите этим сказать? — дрожащим голосом спросила
Вера.
— Никто из нас не покинет остров. Так задумано. И вы это
сами знаете. Вы не можете понять только одного: какое это облегчение.
— Облегчение? — удивилась Вера.
— Вот именно, — сказал генерал, — вы еще очень молоды… вам
этого не понять. Но потом вы осознаете, какое это облегчение, когда все уже
позади, когда нет нужды нести дальше груз своей вины. Когда-нибудь и вы это
почувствуете…
— Я вас не понимаю, — севшим голосом сказала Вера, ломая
пальцы. Тихий старик вдруг стал внушать ей страх.
— Понимаете, я любил Лесли, — сказал генерал задумчиво. —
Очень любил…
— Лесли — это ваша жена? — спросила Вера.
— Да… Я любил ее и очень ею гордился. Она была такая
красивая, такая веселая! — минуту-две он помолчал, потом сказал: — Да, я любил
Лесли. Вот почему я это сделал.
— Вы хотите сказать… — начала было Вера и замялась.
Генерал кивнул.
— Что толку отпираться, раз мы все скоро умрем?
Я послал Ричмонда на смерть. Пожалуй, это было убийство. И
вот ведь что удивительно — я всегда чтил закон.
Но тогда я смотрел на это иначе. У меня не было угрызений
совести. «Поделом ему!» — так я тогда думал. Но потом…
— Что — потом? — зло спросила Вера.
Генерал с отсутствующим видом покачал головой.
— Не знаю, — сказал он. — Ничего не знаю, только потом все
переменилось. Я не знаю, догадалась Лесли или нет… Думаю, что нет. Понимаете, с
тех пор она от меня отдалилась. Стала совсем чужим человеком. А потом она
умерла — и я остался один…
— Один… один, — повторила Вера, эхо подхватило ее слова.
— Вы тоже обрадуетесь, когда придет конец, — закончил
Макартур.
Вера рывком поднялась на ноги.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — рассердилась она.
— А я понимаю, дитя мое, я понимаю…
— Нет, не понимаете. Вы ничего не понимаете.
Генерал уставился на горизонт. Он словно перестал ее
замечать.
— Лесли… — позвал он тихо и ласково.
Когда запыхавшийся Блор вернулся с мотком каната, Армстронг
стоял на том же месте и вглядывался в морскую глубь.
— Где мистер Ломбард? — спросил Блор.
— Пошел проверить какую-то свою догадку, — сказал Армстронг.
— Сейчас он вернется. Слушайте, Блор, я беспокоюсь.
— Все мы беспокоимся.
Доктор нетерпеливо махнул рукой:
— Знаю, знаю. Не об этом речь. Я говорю о старике Макартуре.
— Ну и что, сэр?
— Мы ищем сумасшедшего, — мрачно сказал Армстронг. — Так
вот, что вы скажете о генерале?
— Думаете, он маньяк? — вытаращил глаза Блор.
— Я бы этого не сказал. Вовсе нет, — ответил Армстронг
неуверенно, — хотя я, конечно, не психиатр. Кроме того, я с ним не разговаривал
и не имел возможности присмотреться к нему.
— Он, конечно, в маразме, — недоверчиво сказал Блор. — Но я
бы никогда не подумал…
— Пожалуй, вы правы, — прервал его Армстронг, — убийца
скорее всего прячется на острове. А вот и Ломбард.
Они тщательно привязали канат.
— Думаю, что помощь не понадобится, — сказал Ломбард. — Но
на всякий случай будьте начеку. Если я резко дерну, тащите.
Минуту-другую они следили за Ломбардом.
— Карабкается, как кошка, — неприязненно сказал Блор.
— Наверное, немало полазил по горам в свое время, —
отозвался Армстронг.
— Возможно.
На какое-то время воцарилось молчание, потом отставной
инспектор сказал:
— Любопытный тип. А знаете, что я думаю?
— Что?
— Не внушает он мне доверия.
