— Наркотик? Что вы имеете в виду?
— Вы сами сказали, что вчера вечером дали ей какое-то
снотворное.
— Ах, это! Простое успокоительное, совершенно безвредное.
— Но что же все-таки это было?
— Я дал ей слабую дозу трионала. Абсолютно безвредный
препарат.
Лицо Блора побагровело.
— Послушайте, будем говорить напрямик: вы дали ей не слишком
большую дозу? — спросил он.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — взвился Армстронг.
— Разве вы не могли ошибиться? — сказал Блор, — Такие вещи
случаются время от времени.
— Абсолютная чушь, — оборвал его Армстронг, — само это
предположение смехотворно. А может быть, — холодным, враждебным тоном спросил
он, — вы считаете, что я сделал это нарочно?
— Послушайте, — вмешался Ломбард, — сохраняйте хладнокровие.
Не надо бросаться обвинениями.
— Я только предположил, что доктор мог ошибиться, — угрюмо
оправдывался Блор.
Армстронг через силу улыбнулся.
— Доктора не могут позволить себе подобных сшибок, мой друг,
— сказал он, но улыбка вышла какой-то вымученной.
— Это была бы не первая ваша ошибка, — не без яда сказал
Блор, — если верить пластинке.
Армстронг побелел.
— Что толку оскорблять друг друга? — накинулся на Блора
Ломбард. — Все мы в одной лодке. Хотя бы поэтому нам надо держаться заодно, И
кстати, что вы можете сказать нам о лжесвидетельстве, в котором обвиняют вас?
Блор сжал кулаки, шагнул вперед.
— Оставьте меня в покое, — голос его внезапно сел. — Это
гнусная клевета. Вы, наверное, не прочь заткнуть мне рот, мистер Ломбард, но
есть вещи, о которых мне хотелось бы узнать, и одна из них касается вас.
Ломбард поднял брови.
— Меня?
— Да, вас. Я хотел бы узнать, почему вы, отправляясь в
гости, захватили с собой револьвер?
— А знаете, Блор, — неожиданно сказал Ломбард, — вы вовсе не
такой дурак, каким кажетесь.
— Может, оно и так. И все же, как вы объясните револьвер?
Ломбард улыбнулся.
— Я взял револьвер, так как знал, что попаду в переделку.
— Вчера вечером вы скрыли это от нас, — сказал Блор
подозрительно.
Ломбард помотал головой.
— Выходит, вы нас обманули? — не отступался Блор.
— В известном смысле, да, — согласился Ломбард.
— А ну, выкладывайте поскорей, в чем дело.
— Вы предположили, что я приглашен сюда, как и все
остальные, в качестве гостя, и я не стал вас разубеждать. Но это не совсем так.
На самом деле ко мне обратился странный тип по фамилии Моррис. Он предложил мне
сто гиней, за эту сумму я обязался приехать сюда и держать ухо востро. Он
сказал, что ему известна моя репутация человека, полезного в опасной переделке.
— А дальше что? — не мог сдержать нетерпения Блор.
— А ничего, — ухмыльнулся Ломбард.
— Но он, конечно же, сообщил вам и кое-что еще? — сказал
Армстронг.
— Нет. Ничего больше мне из него вытянуть не удалось.
«Хотите-соглашайтесь, хотите — нет», — сказал он. Я был на мели. И я
согласился.
Блора его рассказ ничуть не убедил.
— А почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером? —
спросил он.
— Видите ли, приятель, — Ломбард пожал плечами, — откуда мне
было знать, что вчера вечером не произошло именно то, ради чего я и был сюда
приглашен. Так что я затаился и рассказал вам ни к чему не обязывающую историю.
— А теперь вы изменили свое мнение? — догадался Армстронг.
— Да, теперь я думаю, что мы все в одной лодке, — сказал
Ломбард. — А сто гиней — это тот кусочек сыра, с помощью которого мистер Оним
заманил меня в ловушку, так же, как и всех остальных. Потому что все мы, —
продолжал он, — в ловушке, в этом я твердо уверен.
Снизу донесся торжественный гул гонга — их звали на ленч.
Роджерс стоял в дверях столовой.
Когда мужчины спустились с лестницы, он сделал два шага
вперед.
— Надеюсь, вы будете довольны ленчем, — сказал он — в голосе
его сквозила тревога. — Я подал ветчину, холодный язык и отварил картошку. Есть
еще сыр, печенье и консервированные фрукты.
— Чем плохо? — сказал Ломбард. — Значит, припасы не иссякли?
— Еды очень много, сэр, но все консервы. Кладовка битком
набита. На острове, позволю себе заметить, сэр, это очень важно: ведь остров
бывает надолго отрезан от суши.
Ломбард кивнул. Мужчины направились в столовую, Роджерс — он
следовал за ними по пятам — бормотал:
— Меня очень беспокоит, что Фред Нарракотт не приехал
сегодня. Ужасно не повезло.
— Вот именно — не повезло, — сказал Ломбард. — Это вы очень
точно заметили.
В комнату вошла мисс Брент. Она, видно, уронила клубок
шерсти и сейчас старательно сматывала его. Уселась на свое место и заметила:
— Погода меняется. Поднялся сильный ветер, на море появились
белые барашки.
Медленно, размеренно ступая, вошел судья. Его глаза, еле
видные из-под мохнатых бровей, быстро обежали присутствующих.
— А вы неплохо потрудились сегодня утром, — сказал он, в
голосе его сквозило ехидство.
Запыхавшись, вбежала в столовую Вера Клейторн.
— Надеюсь, вы меня не ждали? — спросила она. — Я не
опоздала?
— Вы не последняя, — ответила Эмили Брент, — генерал еще не
пришел.
Наконец, все уселись.
— Прикажете начинать или еще немного подождем? — обратился к
мисс Брент Роджерс.
— Генерал Макартур сидит у самого моря, — сказала Вера. —
Думаю, он не слышал гонг, и потом, он сегодня не в себе.
— Я схожу, сообщу ему, что ленч на столе, — предложил
Роджерс.
— Я схожу за ним, — сказал Армстронг, — а вы приступайте к
завтраку.
Выходя из комнаты, он слышал, как Роджерс говорит Эмили
Брент:
Что прикажете положить — язык или ветчину?
