— Кружится голова? — доктор Армстронг подошел к ней. — Это
вполне естественно. Запоздалая реакция на потрясение. Я, пожалуй, дам вам…
— Нет! — выпалила она. Все опешили. Доктор Армстронг густо
покраснел.
На лице старой девы был написан ужас.
— Как вам будет угодно, — сухо сказал Армстронг.
— Я не хочу ничего принимать, — сказала она. — Просто посижу
спокойно, и головокружение пройдет само собой.
Когда кончили убирать со стола, Блор обратился к Вере:
— Я привык заниматься хозяйственными делами, так что, если
хотите, мисс Клейторн, я вам помогу.
— Спасибо, — сказала Вера.
Эмили Брент оставили в гостиной.
Какое-то время до нее доносился приглушенный гул голосов из
буфетной. Головокружение постепенно проходило. Ею овладела сонливость, она
чувствовала, что вот-вот заснет. У нее жужжало в ушах… а может быть, в комнате
и впрямь что-то жужжит? Она подумала: «Кто это так жужжит — пчела или шмель? —
И тут взгляд ее упал на пчелу, ползущую по окну. — Сегодня утром Вера Клейторн
что-то говорила о пчелах.
Пчелы и мед… Она обожает мед. Взять соты, положить в
марлевый мешочек. И вот уже мед капает, кап-кап-кап…
Кто это в комнате… С него капает вода… Это Беатриса Тейлор
вышла из реки. Если повернуть голову, она ее увидит…
Но почему ей так трудно повернуть голову?..
А что если крикнуть?.. Но она не может крикнуть. В доме нет
ни души… Она совершенно одна…» И тут она услышала шаги за спиной… приглушенные
шаркающие шаги, нетвердые шаги утопленницы… Резкий запах сырости защекотал ей
ноздри… А на окне все жужжала и жужжала пчела. И тут она почувствовала, как ее
что-то укололо. Пчела ужалила ее в шею…
Тем временем в гостиной ждали Эмили Брент.
— Может быть, мне пойти привести ее? — предложила Вера.
— Минуточку! — остановил ее Блор.
Вера села. Все вопрошающе посмотрели на Блора.
— Послушайте, — начал он, — по-моему, пора прекратить поиски
— убийца сидит сейчас в столовой! Пари держу, что во всех убийствах виновата
старая дева.
— Но что ее могло на них толкнуть? — спросил Армстронг.
— Помешательство на религиозной почве. Что скажете вы,
доктор?
— Возможно, вы правы. Опровергнуть вас я не могу. Но хочу
напомнить, что у нас нет доказательств.
— Она очень странно вела себя, когда мы готовили завтрак, —
сказала Вера. — У нее и глаза стали какие-то такие… — она передернулась.
— Это еще не доказательство, — прервал ее Ломбард — Все мы
сейчас немного не в себе.
— Потом, когда нам были предъявлены обвинения, она одна
отказалась дать какие-либо объяснения. Почему, спросите вы меня? Да потому, что
ей нечего было объяснить.
— Ну, дело обстоит, не совсем так, — сказала Вера. — Позже
она мне рассказала эту историю.
— И что она вам поведала, мисс Клейторн? — спросил судья
Уоргрейв.
Вера пересказала историю Беатрисы Тейлор.
— Вполне достоверная история, — заметил судья. — У меня бы
она не вызвала никаких сомнений. Скажите, пожалуйста, мисс Клейторн, мучит ли
мисс Брент чувство вины, испытывает ли она раскаяние, как, на ваш взгляд?
— По-моему, нет, — сказала Вера. — Смерть девушки оставила
ее безразличной.
— Ох уж мне эти праведницы! Вот у кого не сердце, а камень —
это у таких вот старых дев. Объясняется все самой обыкновенной завистью, —
сказал Блор.
Судья прервал его:
— Сейчас без десяти одиннадцать. Пожалуй, лучше всего будет,
если мы попросим мисс Брент присоединиться к нам.
— Вы что же, так и собираетесь сидеть сложа руки? — спросил
Блор.
Судья сказал:
— Не понимаю, чего вы от нас ждете. Наши подозрения пока
ничем не подкреплены. И все же я попрошу доктора Армстронга особенно
внимательно следить за мисс Брент. А теперь давайте пройдем в столовую.
Эмили Брент по-прежнему сидела в кресле, спиной к ним. Правда,
она не обратила внимания на их приход, но в остальном ничего подозрительного
они не заметили. Лишь обойдя кресло, они увидели ее лицо — распухшее, с синими
губами и выпученными глазами.
— Вот те на, да она мертва! — вырвалось у Блора.
— Еще один из нас оправдан, увы, слишком поздно, —
послышался невозмутимый голос судьи Уоргрейва.
Армстронг склонился над покойной. Понюхал ее губы, покачал
головой и приподнял ей веки.
— Доктор, отчего она умерла? — нетерпеливо спросил Ломбард.
— Ведь когда мы уходили, ее жизни вроде бы ничего не угрожало.
Армстронг разглядывал крошечную точку на шее Эмили Брент.
— Это след от шприца, — сказал о??.
Послышалось жужжание.
— Смотрите-ка, на окне пчела… да нет, это шмель! — закричала
Вера. — Вспомните, что я вам говорила сегодня утром!
— Но это след не от укуса, — помрачнел Армстронг. — Мисс
Брент сделали укол.
— Какой яд ей ввели? — спросил судья.
— Скорее всего цианистый калий, но это лишь догадка.
Наверное, тот же яд, от которого погиб Марстон. Она, должно быть, чуть не сразу
же умерла от удушья.
— А откуда взялась пчела? — возразила Вера. — Может быть,
это простое совпадение?
— Вот уж нет! — Ломбард в свою очередь помрачнел. —
Совпадения здесь нет! Нашему убийце подавай местный колорит. Он шутник, этот
парень. Ни на шаг не отступает от своей треклятой считалки! — Обычно спокойный
Ломбард чуть ли не визжал. Очевидно, даже его закаленные полной приключений и
превратностей жизнью нервы начали сдавать. — Это безумие, безумие! Мы все
обезумели! — вопил он.
— Я надеюсь, — спокойно сказал судья, — мы все же сумеем
сохранить здравый смысл. Кто-нибудь привез с собой шприц?
Армстронг приосанился, однако голос его звучал довольно
испуганно:
— Я, сэр.
Четыре пары глаз вперились в него. Глубокая, неприкрытая
враждебность, читавшаяся в них, раззадорила доктора.
— Я всегда беру с собой шприц, — сказал он. — Все врачи так
делают…
— Верно, — согласился судья. — А не скажете ли вы, доктор,
где сейчас ваш шприц?
