Они снова переглянулись.
— Ничего не понимаю, — сказал Ломбард.
— Отправимся на розыски, — предложил Блор и пошел к двери.
Мужчины последовали за ним, Вера замыкала шествие.
Когда они спускались по лестнице, Армстронг объявил:
— Наверное, он остался в гостиной.
Они пересекли холл. Армстронг время от времени громко звал:
— Уоргрейв! Уоргрейв! Где вы?
Никакого ответа! Мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шумом
дождя. Добравшись до гостиной, Армстронг замер на дороге. Остальные толклись
сзади, выглядывали из-за его плеча. Кто-то вскрикнул.
Судья Уоргрейв сидел в глубине комнаты в кресле с высокой
спинкой. По обе стороны кресла горели свечи. Но больше всего их удивило и
испугало то, что судья был в судейской мантии и парике…
Доктор Армстронг знаком остановил их, а сам нетвердой, как у
пьяного, походкой направился к застывшему в кресле судье. Наклонясь, вгляделся
в неподвижное лицо. Потом резким движением сорвал с судьи парик. Парик упал на
пол, обнажился высокий лоб — посреди лба зияло круглое отверстие, из него
вытекала густая темно-красная струйка… Доктор Армстронг поднял безжизненно
повисшую руку, пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал
бесстрастным, угасшим, запредельным голосом:
— Судью застрелили…
— Вот он, револьвер, — сказал Блор.
Доктор продолжал тем же тусклым голосом:
— Его убили выстрелом в голову. Он умер мгновенно.
Вера нагнулась, посмотрела на парик.
— Вот она, серая шерсть, которая пропала у мисс Брент.
— И алый клеенчатый занавес, который пропал из ванной, —
сказал Блор.
— Так вот для чего они понадобились… — прошептала Вера.
Неожиданно раздался смех Ломбарда — громкий, ненатуральный
смех: — Пять негритят судейство учинили, И засудили одного, осталось их четыре.
Конец кровавому судье Уоргрейву! Больше ему не выносить
смертных приговоров! Не надевать ему черной шапочки! В последний раз он
председательствует в суде! Больше ему не отправлять невинных на виселицу! Вот
бы посмеялся Ситон, будь он здесь. Да он бы живот со смеху надорвал!
Все были ошеломлены — никто не ожидал, что Ломбард настолько
потеряет власть над собой.
— Ведь только сегодня утром, — прервала его Вера, — вы мне
говорили, что он и есть убийца.
Ломбард тут же опомнился, пришел в себя.
— Вы правы, — сказал он тихо. — Что ж, значит, я ошибся. Еще
один из нас оправдан… слишком поздно!
Глава четырнадцатая
Они перенесли судью в его комнату, уложили на постель. Потом
спустились по лестнице и постояли с минуту в холле, нерешительно
переглядываясь.
— Что будем делать? — уныло спросил Блор.
— Сначала подкрепимся. Чтобы выжить, нужны силы, — ответил
Ломбард.
Они снова отправились в кухню. Открыли банку языка. Ели
машинально, без аппетита.
— В жизни больше не притронусь к языку, — сказала Вера.
Покончив с едой, все остались сидеть на своих местах.
— Нас всего четверо, — сказал Блор. — Чья очередь теперь?
Доктор Армстронг удивленно посмотрел на него.
— Если мы будем начеку, — машинально начал он, запнулся, и
его тут же прервал Блор:
— Так и он говорил… И вот погиб же!
— Хотел бы я знать, как это случилось? — сказал Армстронг.
Ломбард чертыхнулся.
— Задумано хитро. Убийца притащил водоросли в комнату мисс
Клейторн, а дальше все было разыграно прямо как по нотам. Мы решили, что мисс Клейторн
убивают, кинулись наверх. А убийца воспользовался суматохой и застиг старика
врасплох.
— Как вы объясните, почему никто из нас не услышал выстрела?
— спросил Блор.
Ломбард покачал головой.
— Что вы хотите: мисс Клейторн вопила, ветер выл, мы бежали
к ней на помощь и тоже кричали кто во что горазд. Как тут услышать выстрел? — и
помолчав, добавил: — Но больше мы так не попадемся. В следующий раз ему
придется придумать что-нибудь другое.
— Ему это раз плюнуть, — сказал Блор многозначительно. И
переглянулся с Ломбардом.
— Нас здесь четверо, и мы не знаем, кто… — начал Армстронг.
— Я знаю, — прервал его Блор.
— Я совершенно уверена… — сказала Вера.
— Я ничуть не сомневаюсь… — с расстановкой сказал Армстронг.
— А я, — прервал его Ломбард, — наконец-то догадался…
Их взгляды скрестились.
Вера поднялась, ноги у нее подкашивались.
— Я плохо себя чувствую, — сказала она. — Пойду спать… Я
больше не выдержу.
— Пожалуй, я последую вашему примеру, — сказал Ломбард. —
Что толку сидеть и глазеть друг на друга?
— Лично я не против, — сказал Блор.
— Ничего лучше не придумаешь, — пробормотал доктор. — Хотя я
полагаю, что никто не сомкнет глаз.
Все одновременно двинулись к двери.
— Хотелось бы мне знать, где сейчас револьвер? — спросил
Блор.
Четверка молча поднялась по лестнице.
На площадке разыгралась поистине фарсовая сцена. Каждый
остановился перед дверью своей комнаты и взялся за ручку двери. Затем враз, как
по команде, все вошли в комнаты и захлопнули за собой двери. И тут же
послышался шум задвигаемых засовов, скрежет ключей, грохот перетаскиваемой
мебели.
Насмерть перепуганные люди забаррикадировались на ночь.
Просунув в ручку двери стул, Ломбард облегченно вздохнул и
направился к ночному столику. При неверном свети свечи долго разглядывал свое
лицо в зеркале. Потом тихо пробормотал себе под нос: «Эта история и тебе начала
действовать на нервы».
Хищная улыбка промелькнула на его лице. Он быстро разделся.
Подошел к кровати, положил часы на ночной столик. Выдвинул ящик — и глаза у
него полезли на лоб: в ящике лежал револьвер…
Вера Клейторн лежала в постели. У ее изголовья горела свеча.
Она боялась темноты.
До утра со мной ничего не случится, — повторяла она как
заклинание. — Прошлой ночью ничего не случилось, и сегодня ночью ничего не
случится. Ничего не может случиться. Дверь заперта на ключ, засов задвинут.
Никто сюда не войдет…
