Он театрально простер ко мне руки, одновременно не сводя с Эвана глаз.
– Я трахнул Киру… Хоть ты и предупреждал не делать этого. Затем, для ровного счета, еще разок!
Каждый выпалил свое. Дженни взвилась на Келлана за его выражения, Эван выругался, а я заорала, приказывая Келлану заткнуться. Он же всех оглядел и добавил:
– Ах да! Еще шлюхой ее назвал!
– Ну и урод же ты! – бросила я, отворачиваясь.
От ярости у меня хлынули слезы, лицо пылало от стыда. Эван ничего не знал – и не должен был.
Келлан, когда я снова взглянула на него, вконец обезумел:
– Урод? Это я-то урод? – Он злобно шагнул ко мне, и Дженни выставила руку, преграждая ему путь. – Это ты меня ударила! – Он указал на лицо, где еще багровели отметины. – Опять!
Вмешался Эван – ему, похоже, надоел этот спектакль.
– Черт побери, чувак, – о чем ты думал? Или не думал вообще?
Озлобленный взгляд Келлана метнулся к нему.
– Она умоляла меня, я живой человек.
Я оскорбленно буркнула что-то, не будучи в силах говорить связно. Что же, пускай весь мир узнает эти интимные подробности? Поразительно, кем он меня выставлял… Он был невинной овечкой, а я его соблазнила. Ну да, как же иначе!
Келлан полыхнул на меня глазами:
– Ты умоляла меня, Кира! Оба раза – забыла? – Он дернулся ко мне, и Дженни оттащила его. – Я делал то, о чем ты просила. Я вообще не делал ничего, кроме того, о чем ты просила!
Он гневно размахивал руками.
Злость в сочетании со стыдом развязали мне язык. Келлан редко делал вещи, о которых я «просила». В уме я держала длинный список, однако на первый план вышло слово, которое он выдал минутой раньше.
– Я не просила называть меня шлюхой!
Он шагнул ко мне, и Дженни уперлась ему в грудь уже обеими руками.
– А я не просил меня бить! Прекрати меня бить, мать твою!
– Язык придержи, – встряла Дженни, но Келлан проигнорировал ее.
Эван призвал его «остыть», что Келлан также проигнорировал.
– Нет, просил, урод ты этакий! – Ни одна женщина не стерпела бы вещей, которые он мне наговорил. Он, в сущности, сам напросился, на лбу написав приглашение. – Раз уж мы делимся сокровенным, – я гневно подчеркнула эти слова, – то почему бы тебе не рассказать им то, что ты говорил мне?
Я шагнула к нему, и Дженни положила руку мне на плечо. Мы не сцепились с Келланом лишь потому, что между нами стояла хрупкая белокурая девочка.
– Если бы ты дала мне пару секунд, я бы успел извиниться, как и хотел. Но знаешь… теперь уже нет. – Келлан передернул плечами и помотал головой. – Я не жалею, что сказал это.
Он агрессивно нацелил на меня палец.
– Ты вылетела из обоймы! Тебе просто не нравится, что я встречаюсь, что у меня свидания!
– Встречаешься? – бешено сверкнула я глазами. – Свидания? Трахать все, что шевелится, – это не свидания, Келлан! Ты даже не спрашиваешь, как их зовут. Так не годится! – Я покачала головой и прорычала: – Кобель!
Эван вмешался вновь, не успел Келлан ответить:
– Келлан, она говорит дело.
– Что? – Мы с Келланом оба уставились на него. – Ты что-то имеешь сказать, Эван?
Келлан отшатнулся от Дженни, которая убрала руку с его груди.
Лицо Эвана, обычно лучезарное, потемнело.
– Может быть. Возможно, она права. И может быть – я подчеркиваю: может быть, – ты это знаешь.
Келлан побледнел, но смолчал.
– Почему бы тебе не объяснить ей, с какой такой радости ты так разгулялся? Глядишь, она и поймет.
– Да что ты знаешь, твою мать! – окончательно взбеленился Келлан и шагнул к Эвану.
Эван вдруг преисполнился сочувствия и негромко ответил:
– Больше, чем ты думаешь, Келлан.
Тот остановился, лицо у него побелело.
– Заглохни, Эван… Это не просьба. Заглохни, черт тебя побери. – Он говорил тихо, но в голосе обозначилась стужа: он вовсе не шутил.
– Келлан… Выражения, – вновь упрекнула его Дженни.
Одновременно с ней я брякнула:
– О чем вы говорите?
Их путаная беседа в высшей степени взбесила меня.
Келлан не обратил на нас внимания и наградил Эвана ледяным взглядом. Эван посмотрел на него так же пристально, а затем сдался:
– Как знаешь, чувак… Тебе выбирать.
– Вот именно, – фыркнул Келлан и указал на всех нас. – Не ваше дело, с кем и как я встречаюсь. Если я захочу трахнуть весь этот бар, то вам…
– Да ты уже! – крикнула я, перебивая его.
– Нет! Я трахнул тебя! – проорал он в ответ, и во внезапной тишине после этого заявления мне стало слышно, как снова выругался Эван и тихо вздохнула Дженни. – А тебе хреново, из-за того что ты обманула Денни. – Келлан перегнулся через голову Дженни, и та опять толкнула его в грудь. – Закрутила роман, тебя заела совесть, но ты…
Я перебила его:
– Нет у нас никакого романа! Мы совершили ошибку, дважды – больше ничего!
– Да ладно, Кира! – выдохнул он в ажиотаже. – Ну и наивная ты, черт возьми. Секс-то был дважды, а все остальное? Это, по-твоему, не роман?
– Бред! – завопила я.
– Да неужели? Тогда почему ты так отчаянно скрывала это от Денни? Если все так невинно и безобидно, то почему бы нам не объявить всем и каждому о наших отношениях? – Келлан указал на дверь, намекая на внешний мир.
Он был прав. Мы только приоткрылись окружающим, не показав, насколько сблизились в действительности. У меня не было ответа.
– Я… я…
– Почему нам нельзя даже прикоснуться друг к другу?
Я замерла: мне не понравился ни вопрос, ни хриплость голоса Келлана.
– Что с тобой бывает, Кира, когда я тебя трогаю?
Его тон, без малого утробный рык, был непристоен, как и слова, и Дженни отступила от него, вновь уронив руку.
Келлан провел пальцами по своей футболке, отвечая на собственный вопрос:
– У тебя скачет пульс, учащается дыхание. – Он закусил губу и начал изображать тяжелые вздохи, не отводя от меня взгляда. – Твое тело трепещет, губы размыкаются, глаза горят.
Смежив веки, он издал тихий стон, затем посмотрел на меня снова и сладко втянул воздух сквозь зубы. Нарочно напрягая голос, он стал истязать меня дальше:
– Твое тело томится и ноет во всех местах.
Келлан опять закрыл глаза и точно воспроизвел низкий стон, который я не раз издавала. Он запустил пальцы в волосы на затылке, как делала временами и я, другой же рукой погладил себя по груди – еще один жест, прекрасно мне знакомый. Выражение его лица стало тем же, что и в минуты интимнейшей близости, а общий эффект до того поражал эротизмом, что я покраснела густейшим образом. Келлан сглотнул и выдал безумно возбуждающий звук, распахнув рот, как если бы задыхался.
