Король взглянул на него с любопытством.
— А для себя ты не просишь милости?
Тейлон покачал головой.
— Нет, государь. Для себя я ни о чем не прошу.
Король внял его просьбе. Маленькую Сиару он взял в свою семью и растил как принцессу. Но Тейлона много лет воспитывал сурово и держал от себя на расстоянии.
Айдиаг не издевался над ним сам, но никогда не защищал его от оскорблений, насмешек и даже побоев своих подданных.
Наблюдая, как травят его племянника, он лишь советовал Тейлону не хныкать и не жаловаться, а держаться как мужчина.
Этот наказ Тейлон выполнил.
Не сосчитать, сколько раз Нинья заставала его у озера, поглощенного воинскими упражнениями с мечом.
«Я заставлю их меня уважать! Я стану лучшим воином на земле, — тогда никто больше не посмеет надо мной смеяться!»
На глазах у Ниньи оскорбленный мальчик вырос в юношу, переполненного горечью и гневом. Широкий разворот плеч, молниеносные движения, неумолимая жесткость взгляда — его облик заставлял втягивать голову в плечи даже самых дерзких храбрецов, когда он проходил мимо.
Бесстрашием в бою он завоевал сердце своего дяди, и даже ненавидящий его клан вынужден был признать, что лучшего наследника королю Айдиагу не найти. Кто еще поведет войско и битву, кто защитит народ от сильных и многочисленных врагов?
Теперь никто не осмеливался смотреть Тейлону в глаза, а если кому-то не терпелось позлословить о нем или о его матери, говорили об этом опасливым шепотом.
Дядя назначил его наследником престола, потому что иного выбора у него не было. Он понимал: если не отдать Тейлону трон по доброй воле, он добьется своего с оружием в руках.
Тейлон был непобедим. Безжалостен. Он внушал ужас.
Истинный воин, свирепый и неукротимый.
...Пока он не оставался наедине с любимой.
Лишь тогда черты его смягчались. Лишь с ней он осмеливался улыбаться и смеяться.
Но самые большие страдания ему причиняли воспоминания о том, как он, сжимая жену в объятиях, шептал ей, умирающей, слова вечной любви...
Чувствуя, как что-то сжало ей горло, Саншайн поставила сумку и термос с кофе на стол, а сама опустилась на колени у его изголовья. Ее захлестнула волна нежности.
Да, она любила этого человека!
С тех пор она во многом изменилась.
А он... он во многом остался прежним.
Все тот же неустрашимый воин. Человек, перед которым отступает Зло.
Кончиком пальца она провела по его густымшелковистым бровям. Потом наклонилась и поцеловала его в щеку.
Он вскочил так резко, что едва не свалился с кушетки.
— Извини, я не хотела... — Саншайн с трудом сдержала смех.
Тейлон недоуменно огляделся вокруг, сел. Он не сразу сообразил, где находится, еще несколько мгновений вспоминал, как здесь оказался. Затем перевел хмурый взгляд на Саншайн — та сидела на полу у его кровати, и лицо у нее было... какое-то чудное. Как будто вот-вот заплачет.
— Что это ты делаешь? — спросил он.
— Бужу поцелуем Спящего красавца.
Он нахмурился еще сильнее... и вдруг ощутил дивный аромат, превосходящий даже запах ее духов.
— Кофе?!
Она протянула ему термос.
— И пирожные. Я подумала, что это тебе придется больше по вкусу, чем мои оладьи с клюквой и сок гуайявы.
Тейлон подозрительно уставился на Саншайн. Уж не вселился ли в ее тело какой-нибудь инопланетянин-конформист? Неужели это та самая женщина, которая всего несколько часов назад перевернула вверх дном его скромную хижину в поисках «хоть чего-нибудь неядовитого»? И та соблазнительная, но бессердечная особа, что отправила его спать на кушетку?
— Ты на меня больше не сердишься?
— Тейлон, я по-прежнему хочу, чтобы ты мне доверял. С этим ничего не поделаешь.
Тейлон отвел взгляд, не в силах смотреть в се полные боли глаза. Видят боги, он не хочет причинять ей боль, не хочет ничего от нее скрывать! Но выбора у него нет.
Она — его жена... и в то же время — нет. Ему предстоит узнать ее заново.
И поразительнее всего то, что такая перспектива его только радует.
Саншайн — не «воскресшая Нинья», а другой человек. Но этот человек ему чертовски нравится!
Она достала из пакета пирожное, посыпанное сахарной пудрой.
— Проголодался?
О да — и речь не только о еде! Изголодался и по ее телу, и по ее обществу.
Больше всего — по смеху и веселью в ее чудесных глазах, затуманенных сейчас страданием.
Она протянула ему лакомство, но он не стал брать его в руки, а откусил прямо из ее пальцев, не сводя глаз с ее лица.
Саншайн вздрогнула, когда он откусил кусочек пирожного, — и застонала несколько секунд спустя, ощутив на губах сахарный вкус его губ.
Удовлетворенно вздохнув, она усадила его обратно на кушетку, а сама устроилась у него на коленях.
— М-м! — протянул он. — Такое пробуждение мне нравится!
Отложив пирожное, она принялась наливать ему кофе из термоса.
— Эй-эй, осторожнее! — не без страха воскликнул Тейлон.
Саншайн вздернула бровь.
— Тейлон, я рассеянная, но не неуклюжая!
Несмотря на такое пояснение, он поспешил отобрать у нее чашку и с наслаждением сделал первый глоток кофе с цикорием. А Саншайн тем временем завинтила колпачок и отставила термос на стол.
Пока Тейлон пил, девушка перебирала его взъерошенные волосы, и золотистые пряди струились у нее между пальцев. Самые простые движения Тейлона, которые она ощущала всем телом, будили в ней желание. Он действительно неотразим — такого она еще не встречала!
— А теперь представь, насколько ласковее и нежнее я стану, если ты расскажешь хоть что-нибудь о себе!
Он стиснул зубы.
— Похоже, ты не понимаешь слова «нет».
Она провела пальцем по его щеке, покрытой золотистой щетиной, не упустив из виду, как от этого прикосновения потемнели его глаза и затвердело кое-что пониже.
— Только когда чего-то очень хочу.
Тейлон достал из пакета второе пирожное и предложил ей.
Скорчив рожицу, Саншайн оттолкнула его руку.
— Эта гадость опасна для здоровья!
— Милая, жить вообще опасно для здоровья. Откуси, и я отвечу на твой вопрос.
Саншайн с опаской поднесла пирожное ко pry, откусила крохотный кусочек — и застонала от удовольствия. Вкус у лакомства оказался восхитительно порочным и неодолимо соблазнительным — точь-в-точь как сам Тейлон!
