Как же он боялся за нее!
Тейлон не хотел жить с этим страхом. Рад был бы никогда больше его не испытывать! Он так привык обходиться без сильных чувств, что их возвращение не только его ранило, но и пугало.
Как не хватало ему обычной спокойной безмятежности! Он привык полностью себя контролировать, но теперь каждый раз, глядя на возлюбленную, чувствовал, что он не властен над собой.
Саншайн коснулась глубины его сердца, и теперь он никогда не будет прежним. И случилось это не только потому, что она — Нинья. Еще и потому, что она — Саншайн, его любимая.
Женщина, подобной которой он никогда не встречал. Воплощение силы, отваги, огня, любви к жизни. Дерзкая и неукротимая.
Драгоценная Саншайн.
Тейлон любил ее так, как никого никогда не любил.
И эта мысль приводила его в ужас.
Он привез ее к себе домой и уложил на матрас. Заклятие Ашерона действовало — Саншайн по-прежнему крепко спала.
Зазвонил телефон.
Сняв трубку, Тейлон услышал голос Ашерона.
— Ты привез ее к себе?
— Да, она все еще спит.
— Вот и хорошо. А то я за вас беспокоился.
Тейлон нахмурился. Голос-то Ашерона... но тот никогда не демонстрировал своих чувств.
Его охватила тревога: да, тот же голос, те же интонации... а вот человек другой. Теперь, зная, что их двое, Тейлон ясно чувствовал разницу.
Это был самозванец.
— Как ты думаешь, скоро ли она оправится от действия снадобья? — спросил Тейлон.
— Посмотрим. Обычная доза действует от одного до трех дней.
— Правда? Похоже, ты хорошо о нем осведомлен.
— Неудивительно. В свое время, еще смертным, я так пристрастился к этому снадобью, что готов был за него душу продать.
— Кстати, а кто ты? — небрежно поинтересовался Тейлон.
— Прошу прощения?
— Ты же не Ашерон, верно?
Незнакомец в трубке зло хохотнул:
— Отлично, Охотник. Аплодирую твоей проницательности. За это, пожалуй, я позволю тебе и Саншайн прожить еще один день.
Тейлон фыркнул:
— Если ты думаешь, что можешь спокойно угрожать мне или тем, кто рядом со мной, — значит, ты еще многого обо мне не знаешь! Только подойди к ней еще раз, и я твою шкуру на сапоги пущу!
— Вот в этом я сомневаюсь. Но мне понравилось, как ты меня вычислил. Я уж начал думать, что ты так и не сумеешь отличить нас друг от друга.
Тейлон крепче сжал трубку.
— Раз уж выдаешь себя за Ашерона, тебе стоит побольше о нем узнать!
— Поверь мне, Охотник, — вкрадчиво произнес незнакомец, — я знаю Ашерона куда лучше, чем ты. Знаю о нем такое, что тебе и не снилось. Такое, что, узнав об этом, ты возненавидишь его навеки. Ашерон — не тот, каким кажется.
— Мы с ним знакомы полторы тысячи лет — думаю, за эти годы я успел кое-что о нем узнать.
— Ты так думаешь? — усмехнулся незнакомец. — А знаешь ли, что он обрек на смерть свою сестру? Она рыдала и звала на помощь; он был от нее всего в нескольких шагах, но, пьяный и одурманенный, не тронулся с места, и ее разорвали на части.
Эта ужасная картина, словно наяву, возникла перед глазами Тейлона. Нет, этого не может быть! Он знал Ашерона: как бы тот ни был пьян или одурманен — никогда не отказал бы в помощи даже незнакомцу! А ради спасения тех, кто находился под его защитой, он готов был перевернуть землю и небеса.
— Я тебе не верю!
— Поверишь. Прежде чем я с вами расправлюсь, все вы узнаете правду о нем.
И самозванец прервал разговор.
Тейлон отшвырнул телефон и потер ладонями лицо. Все это казалось ему каким-то бесконечным дурным сном.
Всего два человека на свете ему близки и дороги. Один — друг и учитель, плечом к плечу с которым он сражается уже полторы тысячи лет.
Другая — женщина, чья душа ему дороже собственной жизни.
Оба они — в опасности. Оба нуждаются в его защите.
Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным! Даже в тот день, когда погиб его дядя. Тогда, по крайней мере, он сжимал в руках меч и знал — или думал, что знает, — кому мстить.
Но сейчас ему противостоят враги не из плоти и крови. Один — таинственный самозванец, выдающий себя за Ашерона. Другой — подлый бог, одержимый жаждой мщения...
Что же делать?
Обернувшись, он бросил взгляд на Саншайн.
Ее темные волосы разметались по подушке, смуглая рука темнела на белоснежной простыне. Лицо было по-детски безмятежным и удивительно красивым. Глядя на нее, он словно чувствовал ее в своих объятиях, ощущал жар ее тела, тепло ее прикосновений...
Как же ее защитить?
«Доверься Морриган, Спейрр. Никогда не сомневайся в ней. Знай: она делает для тебя все, что может». — Таковы были последние слова его отца, обращенные к маленькому сыну.
Прикрыв глаза, Тейлон вспомнил его облик, освещенный неярким светом очага. В глазах друида сияла гордость и отцовская любовь.
Тейлон накрепко запомнил отцовский завет. Так он и поступал: во всем полагался на Морриган — и богиня платила ему добром. Никто не мог победить его в бою, ни силой, ни хитростью.
Но враг нанес удар с неожиданной стороны: предательство настигло Тейлона в собственном доме.
Его незаконнорожденный кузен мечтал о престоле и решил расправиться со всеми, кто стоял у него на пути. Сначала — с королем и королевой, затем — с Тейлоном и Сиарой.
Тейлон не подозревал, что его дядю и тетю убили заговорщики, возглавляемые собственным сыном короля.
Правда открылась ему лишь после того, как друиды казнили его и Сиару.
В ту ночь, когда Тейлон напал на свой клан, кузен признался ему во всем, надеясь на пощаду.
Но Тейлон, снедаемый ненавистью и отчаянием, отомстил всем, а затем затворил свое сердце на много сотен лет.
Пока однажды на темной улице ему не встретилась фея с черными косами и огромными сияющими глазами...
Он любит ее. Любит ее смех, ее живой ум, ее нежное сердце.
Она исцелила его. Рядом с ней он снова живет. Он вновь стал самим собой.
А без нее... зачем ему жить?
Но если она останется рядом с ним — неминуемо погибнет.
— Я должен с ней расстаться, — произнес Тейлон вслух.
Иного выбора нет.
13
Высоко над городом, на мосту-переходе, рядом с кафе «У Джексона», сжимая руками железный поручень, стоял Зарек. Внизу, по Уилкинсон-стрит и соседней Декатур-стрит сновали люди, входя и выходя из магазинов, клубов и ресторанов.
