Ашерон передал Зареку приказ сидеть дома до самого Карнавала. Но Зарек — не из тех, кто подчиняется приказам.
Сидеть дома ему смертельно наскучило на Аляске, в долгие полярные дни. В доме он чувствовал себя словно в клетке — а этого Зарек терпеть не мог.
Когда он улетал из Фэрбенкса, на дворе было четырнадцать градусов ниже нуля. По сравнению с полярным климатом промозглая и ветреная новоорлеанская зима казалась ему тропиками.
Даже пронзительный ветер с реки для Зарека был лишь легким прохладным бризом.
Конец июня и июль в Фэрбенксе бывали теплыми, даже жаркими, но к тому времени, когда нескончаемый солнечный свет сменялся призрачными сумерками белых ночей и Зарек отваживался выйти из дома, полярный холод вновь вступал в свои права.
Да и выйти удавалось в лучшем случае всего на несколько минут — восходящее солнце вновь гнало его под защиту четырех стен.
Девять столетий Зарек был прикован к суровой земле Аляски.
Но теперь наконец-то получил передышку.
Прикрыв глаза, Зарек вдохнул воздух, полный запахов жизни. Аромат различных кушаний смешивался в нем со свежестью речной влаги. Снизу, с улиц, доносились смех и обрывки оживленных разговоров.
Неудивительно, что Тейлон и Кириан так любят этот город.
Хотел бы Зарек остаться здесь хоть еще ненадолго! И не только потому, что ему этот город тоже пришелся по душе. Здесь были другие Охотники — такие же, как он. Люди, с которыми можно поговорить...
Но Зарек вечно хотел невозможного.
Справа отворилась дверь, в проеме появился маленький мальчик. Зарек скользнул по нему равнодушным взглядом — он всегда считал, что терпеть не может детей. Однако этот мальчуган был не так уж плох. Пожалуй, даже симпатичный. Каштановые волосы, нежное тонкое личико... И слезы на глазах.
Заметив Зарека, ребенок решительно направился к нему.
— Мистер! — позвал он тоненьким голоском. — Помогите мне, пожалуйста! Я потерялся и остался совсем один!
Глубоко вздохнув, Зарек оторвался от поручня, спрятал в карман руку с когтями и повернулся к мальчугану:
— Поверь, приятель, это чувство мне знакомо.
Он протянул малышу руку, и мальчишка тут же вцепился в нее своей крохотной ручкой, словно в спасательный круг. Зарека это поразило: сам он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь — даже в самом раннем детстве — с таким доверием тянулся к взрослым.
— Ну, кого ищем? Маму или папу?
— Маму. Она высокая и красивая.
Зарек кивнул.
— А зовут ее как?
— Мама.
Исчерпывающая информация.
— Сколько тебе лет?
— Вот столько! — шмыгнув носом, малыш гордо продемонстрировал четыре пальчика.
— А вам?
— А мне чуть побольше.
— Вот столько? — И мальчик растопырил все десять пальцев.
Зарек невольно улыбнулся.
— Пошли, — сказал он, открывая дверь. — Найдем кого-нибудь, кто подскажет, где искать твою маму.
Мальчик вытер нос рукавом и вошел вместе с Зареком в кафе. Почти мгновенно раздался истошный женский крик:
— Отпустите моего сына!
— Мама! — воскликнул мальчик и бросился к матери.
Женщина подхватила ребенка на руки, и ее испуганный, подозрительный взгляд в сторону Зарека подсказал ему, что сейчас разумнее всего смыться.
Пугать окружающих своим видом — приятно, но не всегда полезно.
— Охрана! — завопила мамаша.
Выругавшись, Зарек бросился бежать. Одним прыжком перемахнул через поручень, приземлился на лестнице уровнем ниже и растворился в толпе.
По крайней мере, так ему казалось.
Уже на Уилкинсон-стрит навстречу ему из тени вышел Ашерон.
Ну вот, только этого не хватало! Теперь его ждет получасовая нотация на тему: «Тебе же велено было сидеть дома, — зачем же ты, такой-сякой, сбежал, заперев Ника в шкафу?»
— Эш, не начинай! — рявкнул Зарек.
— Что не начинать? — вздернул бровь Ашерон.
Зарек вдруг ощутил, как по спине пробежал холодок — предвестник опасности. Что-то не так. Ашерон слишком спокоен, держится чересчур непринужденно. Обычно в присутствии Зарека он напрягался и расправлял плечи.
И неудивительно — ведь еще две тысячи лет назад они выяснили, что друг друга не переваривают.
Но человек, стоящий перед ним, держался с Зареком как со старым приятелем.
Что бы это значило?
Зарек вздрогнул. Гнев и ненависть были его стихией, но дружеское обращение заставляло его нервничать.
— Ты разве не собираешься читать мне мораль? — спросил он.
— С чего вдруг, дружище? — И собеседник дружески хлопнул его по плечу.
Зарек отшатнулся.
— Кто ты такой, черт побери?
— В чем дело, Зарек?
Нет, это точно не Ашерон!
Усилием мысли Зарек сдернул с него темные очки. За ними скрывались голубые глаза. Самые обычные человеческие глаза, безо всякого серебристого мерцания. Но очень, очень недобрые.
— Не стоило тебе этого делать! — прищурившись, проговорил незнакомец.
И в следующий миг Зарека поразила молния.
Когда Саншайн проснулась, Тейлон, пристегнувшись к гимнастической перекладине у стены, выполнял отжимания, вися вниз головой.
Саншайн села в кровати, лениво потянулась.
— Ах, как здесь жарко! — проговорила она чувственным грудным голосом.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Тейлон.
Саншайн сорвала с себя рубашку. При виде кружевного черного лифчика, стягивающего ее груди, естество Тейлона мгновенно затвердело.
— Чертовски голодной! — объявила она, расстегивая лифчик. — Я изголодалась по тебе!
Обеими руками она соблазнительно провела по своему телу, от груди до застежки брюк. Рот Тейлона мгновенно наполнился слюной.
Черт, этому невозможно сопротивляться!
Медленными чувственными движениями она принялась стягивать с себя штаны.
— Мне так не хватало тебя, Тейлон...
— По-моему, тебе не хватает холодного душа.
Она двинулась к нему, словно львица к добыче.
Словно завороженный, Тейлон застыл, не двигаясь. Она провела руками по его бедрам, затем, наклонившись, лизнула оба колена.
Тейлон застонал от наслаждения. Все его тело рвалось к Саншайн. Он подтянулся на перекладине, намереваясь отстегнуться и спрыгнуть, но такой возможности ему не представилось: Саншайн страстно его поцеловала.
