Глядя в полночно-черные глаза Тейлона, девушка не могла ни думать, ни помнить о чем-нибудь другом. Ее тело жило собственной жизнью. Оно горело в огне. Все, чего она хотела, хотела отчаянно, до боли, — ощутить его прикосновения, почувствовать, как он врывается в нее.
Никогда в жизни она не испытывала такого всепоглощающего влечения. Такой бесстыдной похоти, такого жадного желания насладиться каждой клеточкой мужского тела. Она не хотела ничего, кроме этого!
Саншайн поймала руки Тейлона и положила себе на грудь.
— Тейлон, прошу тебя, люби меня!
Тейлон колебался.
— Не знаю, стоит ли сейчас, когда ты под дейст... — Договорить он не успел — одним движением Саншайн стянула его шорты до колен.
Охваченная незнакомой прежде страстью, она нежно прикусила кожу его бедра, затем коснулась его восставшего члена. Из груди Тейлона вырвался хриплый стон, когда пальцы Саншайн крепко обхватили его.
Не в силах шевельнуться, он полностью отдался волнам наслаждения.
Сжимая пенис, Саншайн водила рукой вверх-вниз, и мужское орудие еще больше напрягалось и твердело от этих движений.
— М-м-м... — протянула она. — Что это у нас тут?
И, обхватив кончик члена губами, обежала его языком, а затем глубоко втянула в нежную влажную пещеру своего рта. Глубже, еще глубже... Рукой она гладила мошонку — и от каждого ее прикосновения тело его словно пронзали острые иглы удовольствия.
Хорошо, черт возьми, что он пристегнут к перекладине! Случись ему сейчас стоять на полу — не удержался бы на ногах!
Прикрыв глаза, Тейлон совершенно расслабился. Саншайн лизала его, сосала, покусывала, а руки ее вытворяли с его пенисом что-то невообразимое, подводя его наслаждение к опасной черте.
Обняв ее за талию, Тейлон прижался губами к ее бедру. Саншайн застонала — и этот стон эхом отдался во всем его существе.
Саншайн вздрогнула, когда Тейлон развел ее ноги. Когда принялся гладить ее нежные складочки — обхватила его за пояс, чтобы не упасть. И не удержалась от громкого стона, когда он погрузился в ее женское естество губами и языком.
Голова у нее кружилась, перед глазами все плыло, словно в бреду, — но она продолжала ласкать его языком и губами, пока он творил с ней чудеса своим ртом. Никогда она не переживала ничего подобного этим взаимным ласкам, столь щедрым, столь полным любви и желания доставить наслаждение друг другу.
Язык его скользил по самым сокровенным уголкам ее тела, вознося на небеса, даря такое блаженство, что у нее слабели колени и подкашивались ноги. Она гладила его по спине, по плечам, теснее прижимая к себе, бесстыдно покачивалась ему в такт — и не переставала лизать и ласкать его, ощущая солоноватый вкус его тела.
Наконец Саншайн содрогнулась в экстазе: по телу ее пробежала мощная волна наслаждения, и на миг она забыла обо всем.
А он все лизал ее, покусывал, ласкал, дразнил, пока не утихли последние содрогания.
Лишь тогда Саншайн подняла голову. Тейлон, улыбаясь, смотрел на нее.
— Ты очень вкусная, — хрипло прошептал он.
Она улыбнулась в ответ:
— А ты очень красный.
Рассмеявшись, Тейлон сел на перекладине и
отстегнул крепления.
— Да, и голова побаливает, — но я готов целую вечность висеть вниз головой, ты этого стоишь!
Он начал натягивать шорты, но она его остановила. Проведя руками по его телу, от пояса до ступней, Саншайн освободила Тейлона и от шорт, и от ботинок.
— Я хочу облизать тебя всего, с головы до ног.
Он поднял брови.
Она погладила пальцы его ног, и Тейлон вздрогнул от ощущения, нового для него — и очень, очень приятного.
— Хочу, чтобы ты стонал и молил о пощаде!
Против такой перспективы Тейлон не возражал. Он прикрыл глаза и застонал, когда она начала ласкать пальцы его ног языком — скользя между ними, щекоча, вызывая неведомое прежде наслаждение.
— Ты — моя игрушка! — проговорила Саншайн голосом жестокой госпожи из эротического фильма — и с этими словами начала подниматься вверх по его телу. Она целовала, лизала, кусала его ноги, язык, и губы ее вдохновенно играли с внутренней стороной его бедер.
Дойдя до самой интимной части его тела, Саншайн откинула голову и рассмеялась чувственным горловым смешком.
Объятый страстью, Тейлон наблюдал, как она взяла собственные груди, сжала между ними его член и начала тереться об него грудью, вверх-вниз, вверх-вниз. Он сжал кулаки.
— Нравится? — озорно спросила Саншайн.
— Еще бы! — хрипло выдохнул он.
— Давай посмотрим, что еще тебе нравится!
Она подтолкнула его к матрасу, уложила на спину и оседлала его бедра.
Тейлон ввел два пальца в ее влагалище. Внутри у нее было горячо и влажно, все в нетерпении ожидало его.
Он опрокинул ее на матрас поперек кровати, а сам встал на колени меж ее ног.
С замирающим сердцем она смотрела на него, гадая, что он сейчас сделает.
— Подними ноги и обопрись ими о стену.
Она подчинилась.
Тейлон приподнял ее бедра и вошел в нее одним мощным толчком.
Саншайн вскрикнула, ощутив, как он заполняет ее до конца, — огромный, горячий, с мощными и в то же время плавными движениями. В такой позе он вошел в нее глубоко, как никогда прежде, — а она, приподняв бедра еще выше, двигалась навстречу в такт его рывкам, стремясь все глубже и глубже впустить его в себя.
Тейлон застонал от наслаждения и, сжав ее бедра руками, начал двигаться быстрее.
Обхватив ее и приподняв одной рукой, он прильнул к ее губам, — а другой рукой нащупал под треугольником темных курчавых волос возбужденный клитор.
Все тело ее сладко содрогнулось. Тейлон вошел в нее на полную глубину — и замер, словно стремясь остановить мгновение. В этот миг, сжатый ее тесным и влажным естеством, он был счастлив, как никогда.
Но не только телесная страсть соединила их — в сопряжении их тел звучало что-то намного, намного большее.
Саншайн застонала и начала двигаться сама.
— Да, милая, — прошептал он ей на ухо. — Скачи на мне. Так, как ты хочешь. Делай все, что хочешь.
И ее не пришлось просить дважды!
Прикрыв глаза и стиснув зубы, Тейлон старался задержать подступающий оргазм, чтобы дать ей возможность вволю насладиться его телом. Как он любил Саншайн такой — дикой, неукротимой, бесстыдно извивающейся в его объятиях!
Как он тосковал по ней! Как, черт возьми, благодарен судьбе зато, что она снова с ним!
О, если бы никогда никуда больше ее не отпускать! Приковать к себе навечно!
