— Нет, просто наше племя живет гораздо дольше людей.
— Насколько дольше?
— Около тысячи лет. Плюс-минус столетие.
Ух ты! Вот это долгожители!
Интересно, каково строить планы на тысячу лет вперед? Впрочем, что-то подсказывало Саншайн, что долгая жизнь может стать не только благословением, но и проклятием, — особенно если ты один...
Вейн сканировал взглядом толпу: его пронзительно-зеленые глаза, казалось, не упускали ничего вокруг.
— Ты так охотно рассказываешь о себе, а из Тейлона слова не вытянешь. Почему?
Он пожал плечами.
— Я никому не клялся держать свое существование в тайне, как некоторые. И, держу пари, ты за последние дни видела столько разных чудес, что волком-магом тебя не удивишь. А потом, — усмехнулся он, — предположим, ты кому-нибудь расскажешь, что общалась с волком в человеческом облике. Знаешь, что из этого выйдет?
— Что?
— Рассказывай на здоровье, — лукаво усмехнулся он. — В психиатрической клинике станет одной пациенткой больше — только и всего!
С этим Саншайн не могла не согласиться.
— Ты действительно волк?
Он кивнул.
— Почему же превращаешься в человека?
— Долгая история. Мы — искусственная раса, созданная около девяти тысяч лет назад. Тогда наш прародитель решил спасти жизнь своих сыновей, скрестив их ДНК с ДНК некоторых избранных животных. Так появились мы. Каждый из его сыновей раздвоился, превратившись в двух существ: одно — с человеческим сердцем, другое — со звериным. Я — потомок волка по прямой линии.
— И у тебя сердце волка?
Он снова кивнул:
— И мораль, и инстинкт самосохранения — тоже волчьи.
— А тебе никогда не хотелось стать человеком?
— Никогда. Зачем?
И снова ей показалось, что Вейн что-то от нее скрывает. Кажется, этот вопрос всколыхнул в нем какие-то чувства... чувства, которыми он определенно не намерен с ней делиться.
Поэтому она решила сменить тему разговора.
— Скажи, больно менять облик? Как это происходит? Как в кино — хрустят кости, ты стонешь, рычишь и покрываешься шерстью?
Он фыркнул:
— Конечно, нет! В Голливуде вечно все драматизируют. Мы — магические создания, так что по большей части наши превращения происходят безболезненно. Неприятного в этом не больше, чем в пространственном скачке. Чувствуешь что-то вроде легкого электрического разряда — и все. Если все делаешь правильно, то это даже приятно.
— В самом деле, ты потрясающее существо! — Склонив голову набок, она уставилась на него оценивающим взглядом.
— Что это ты так на меня смотришь?
— Пытаюсь представить, как ты выглядишь в образе волка.
— Молись, чтобы тебе никогда не пришлось это узнать!
— Иногда мне кажется, — задумчиво заметила Саншайн, — что крутые парни вроде тебя пугают людей просто для того, чтобы те к ним не приставали!
— Иногда — да.
Почувствовав, что развивать эту тему не стоит, Саншайн села на свое место и принялась ждать.
Камерон не появлялся.
Вейн хотел отвезти ее назад, к Тейлону, но Саншайн возразила:
— Может быть, он просто опаздывает. Должно быть, у него другая встреча или что-то еще. Нельзя же договориться, а потом просто уйти!
Вейн зарычал совсем по-волчьи, но прислонился к чугунной ограде и застыл в ожидании. Ждала и Саншайн, следя за своим товаром и развлекая себя набросками в блокноте.
Перевалило за полдень.
Камерон так и не пришел.
В четыре часа Селена отправилась перекусить.
Вейн присел рядом на тротуар, опершись на руки и вытянув вперед длинные ноги. Футболка на груди натянулась, обрисовав безупречную мускулатуру.
— И ты каждый день вот так здесь сидишь? — поинтересовался он.
— Чаще всего — да.
— Я бы свихнулся через час! Чем ты спасаешься от скуки?
— Рисую. За работой время летит незаметно: не успеешь оглянуться — уже пора домой.
— Не понимаю! — проворчал Вейн.
Саншайн привыкла к тому, что люди без творческой жилки не понимают ее образа жизни.
— Саншайн, привет! Есть что-нибудь новенькое?
Через площадь к ней направлялась постоянная покупательница, Бриди Мактирни, — высокая полная женщина с лицом боттичеллиевского ангела, нежным и грустным. В дополнение сходства с персонажами Боттичелли свои волосы она собирала в узел на затылке, выпуская несколько кудрявых прядей, обрамляющих лицо. Волосы у Бриди были темно-рыжие, такого темного оттенка, что в помещении казались черными, — только при солнечном свете они вспыхивали огнем.
Эта симпатичная женщина, владелица магазина модной одежды, регулярно покупала картины Саншайн и украшала ими торговый зал.
— Мне очень жаль, но нет, — ответила Саншайн. — В последнее время я не писала ни фантастических сюжетов, ни видов Джексон-сквер. Работала в основном по заказам.
— Какая жалость! Я только переехала в новую квартиру и хотела чем-нибудь украсить унылые серые стены.
Саншайн нахмурилась. Она помнила, что Бриди очень любила свою квартиру на Ибер-вилле.
— А почему ты переехала?
— Из-за Тейлора. Он жалуется, что ему приходится ездить на работу через весь город, — вот мы и перебрались поближе к его офису.
— Но ведь твой магазин был в соседнем доме! Значит, теперь ездить на работу через весь город придется тебе?
— Знаю. Но что же делать? Это одна из тех жертв, которые мы приносим ради любви. — И она улыбнулась какой-то жалкой улыбкой.
Да-да, именно поэтому Саншайн всегда боялась жить с мужчиной!
Ради всего святого, почему «жертвы любви» всегда приносит женщина? Почему бы, для разнообразия, мужчине чем-нибудь не пожертвовать для любимой?
— Ладно, — вздохнула Бриди, — позвони мне, если напишешь что-нибудь в моем вкусе, хорошо?
— Конечно. Кстати, ты отлично выглядишь. Сбросила вес?
Бриди просияла.
— Похудела до шестнадцатого размера. Но, должна тебе сказать, мне пришлось вообще ничего не есть!
— Что ж, потрясающий результат, поздравляю!
— Спасибо. Тейлор записал меня к себе в клуб на занятия аэробикой четыре раза в неделю — это мне и помогло.
— Вид у тебя не слишком-то довольный.
Бриди вздохнула:
— Честно говоря, терпеть не могу аэробику! Просто не знаю, куда провалиться, когда приходится пыхтеть в тренировочных залах рядом с худенькими девчушками в леотарах. Боже правый, они-то что там забыли? После занятий пирожных с кремом хочется сильнее, чем после трехдневной голодовки!
