Дюк нахмурился:
– Да, да. Чувствую, надо было мне пойти с ним. Кому-то надо
было с ним пойти.
– Я так боюсь, Виолетта, – сказала миссис Уиллет. – Чтобы я
еще когда-нибудь занялась этой ерундой! Боже мой, а если майор Барнэби
провалится в сугроб или замерзнет! В его возрасте неразумно так поступать. А с
капитаном Тревильяном наверняка ничего не случилось.
И словно, эхо все подтвердили:
– Наверняка.
Но и теперь они продолжали чувствовать некоторую неловкость.
А если все-таки что-то случилось с капитаном Тревильяном?
Если…
Глава 3
Пять – пять двадцать
Два с половиной часа спустя, почти в восемь часов, майор
Барнэби, со штормовым фонарем в руках, наклонив голову навстречу слепящей
метели, пробился к дорожке, ведущей к дверям «Орешников», маленького дома,
который снимал капитан Тревильян.
Примерно с час назад огромными белыми хлопьями повалил снег.
Майор Барнэби запыхался – это была тяжелая одышка вконец утомленного человека.
От холода он окоченел. Потопав ногами и отдышавшись со свистом, он приложил
несгибающийся палец к кнопке.
Раздался пронзительный звонок.
Барнэби подождал. Прошло несколько минут, никто не ответил.
Он снова нажал кнопку.
Опять никаких признаков жизни.
Барнэби в третий раз позвонил. На этот раз не отрывая пальца
от кнопки.
Звонок звенел, а в доме все никто не отзывался.
На двери висело кольцо. Майор забарабанил им, загрохотал.
В маленьком доме сохранялась гробовая тишина.
Майор задумался, потоптался в нерешительности, потом
медленно отправился за калитку. Он вышел на дорогу, которая привела его в
Экземптон. Сотня ярдов – и он у небольшого полицейского участка.
Минутное колебание, наконец он решился и вошел.
Констебль Грейвз, прекрасно знавший майора, привстал от
изумления.
– Господи, сэр, в такое время!
– Вот что, – перебил его Барнэби. – Я стучал и звонил
капитану, но в доме никто не отозвался.
– Ничего удивительного, сегодня пятница. Уж не хотите ли вы
сказать, что в такой вечер пришли из Ситтафорда? – спросил Грейвз, хорошо
знавший привычки друзей. – Конечно, капитан и не думал вас ждать.
– Ждал он меня или нет, я пришел, – вспылил Барнэби. – И,
как уже сообщил, не мог попасть в дом. Звонил, стучал – никто не отвечает.
Какая-то тревога, казалось, передалась и полицейскому.
– Странно, – нахмурился он.
– Конечно, странно, – подтвердил Барнэби.
– Я думаю, вряд ли он ушел куда-нибудь в такой вечер.
– Конечно, вряд ли ушел.
– Действительно странно, – снова сказал Грейвз.
Барнэби раздражала его медлительность.
– Вы собираетесь что-нибудь предпринять? – резко спросил он.
– Что-нибудь предпринять?
– Да, что-нибудь предпринять.
Полицейский задумался:
– Вы полагаете, с ним что-то стряслось? – Лицо его
прояснилось. – Попробую позвонить.
Телефон был у него под рукой, он снял трубку и назвал номер.
Но и на телефонный звонок, как и на звонок в дверь, капитан
не отвечал.
– Похоже, с ним все-таки что-то стряслось, – сказал он,
положив трубку. – И совершенно один в доме. Надо бы захватить с собой доктора
Уоррена.
Дом доктора Уоррена был в двух шагах от полицейского
участка. Доктор с женой только сел обедать и не очень-то обрадовался вызову.
Однако, поворчав, согласился отправиться с ними, надел старую шинель, сапоги и
замотал шею вязаным шарфом.
Снегопад продолжался.
– Чертова погода! – бурчал доктор. – И что это вообще за
сумасбродство! Тревильян здоров как бык. Никогда ни на что не жаловался.
Барнэби молчал.
Добравшись до «Орешников», они снова звонили, стучали, но
ничего не добились.
Тогда доктор предложил подойти к дому с другой стороны, к
одному из окон:
– Легче взломать, чем дверь.
Грейвз согласился, и они зашли с тыла. По дороге они
попытались открыть боковую дверь, но она тоже была заперта, и они прошли на
заснеженную лужайку под окнами. Вдруг Уоррен изумленно вскрикнул:
– Окно кабинета открыто!
И верно, окно, французское окно
[6]
, было открыто. Свет из
комнаты падал тонким желтым лучом. Кому придет в голову открывать окно в такой
вечер? Они ускорили шаг.
Трое мужчин одновременно достигли окна. Барнэби зашел
первым, констебль – следом за ним.
Войдя, они так и замерли, а бывший солдат издал какой-то
сдавленный звук. В следующий момент рядом был Уоррен и увидел то, что видели
они.
Капитан Тревильян лежал на полу лицом вниз. Руки широко
раскинуты. Комната была в беспорядке: ящики бюро выдвинуты, бумаги разбросаны
по полу. Окно было расщеплено в том месте, где его взламывали, у замка. Около
капитана Тревильяна лежал рулон зеленого сукна дюйма два толщиной.
Уоррен бросился вперед. Встал на колени перед распростертым
телом.
Минуты было довольно. Он поднялся, лицо его побледнело.
– Мертв? – спросил Барнэби.
Доктор кивнул. Потом он повернулся к Грейвзу:
– Теперь вам решать, что делать. Мне остается только
заняться трупом, да и с этим лучше подождать до прихода инспектора. Причину
смерти я могу сообщить и сейчас: перелом основания черепа. Думаю, не ошибусь и
в оружии. – Он показал на рулон зеленого сукна.
– Тревильян всегда подпирал им двери от сквозняков, – сказал
Барнэби, голос у него был хриплый.
– Да… своего рода мешок с песком… и весьма эффективен.
– Боже мой!
– Так что же тут?.. – вмешался констебль, суть дела начинала
доходить до него. – Вы считаете, убийство?
Полицейский подошел к столу, где стоял телефон.
