Я сидела на лавочке как вкопанная.
– Он что у тебя – сумасшедший? – зло буркнул муж, прикладывая под нос платок и жестом свободной от забот о ранах руки прогоняя зрителей.
– Это ты сумасшедший!! – снова взвился Андрей, а я сделала вид, что не поняла вопроса. – Как ты можешь говорить о ней – «шашни»?! Да она… Да она святая у тебя!!
«Ну прям уж и святая, – уныло подумала я. – Врушек к раю близко не пускают…»
– Она себя под пули подставляет!! – кипятился Андрей. – Твою! Твою шкуру спасает! Да как ты можешь в чем-то ее подозревать?! – И, опустив голову, махнул рукой: – Эх ты… мужик называется…
Мне редко удается понять причины, по которым мужчины начинают драться. Иногда мордобой возникает сам собой, как пена на пиве; иногда завязывается так спонтанно, что диву даются не только зрители, но и непосредственные участники событий.
Эта драка была мне понятна. Это, собственно, даже и не драка была, а дуэль. Андрюша выполнял мужское обещание не дать меня в обиду. Мой сыщик вступился за поруганную честь подруги с таким рвением, что оставался повод задуматься: а не ждал ли Андрюша удобного случая весь этот год?
Хотя, признаюсь, жаль, что все произошло не наоборот. Что-то я не припомню, чтобы Назар пускался кулаками махать за поруганное достоинство жены. (А впрочем, я ему еще повода не давала. Поруганной быть.)
…Ирина Яковлевна негодующе фыркала и обходила стороной расхристанного в драке сыщика, Раечка трудилась над разбитым носом троюродного племянника, Ульяна, обнимая себя за плечи, слепо смотрела на наш дом. Только ее оставила равнодушной разыгравшаяся сцена битвы, только она, не сдвинувшись с места, не произнесла ни звука. Как и прежде, она стояла, кутаясь в шаль, и смотрела на дом.
Я проследила за ее взглядом, обернулась и увидела, что из дверей выносят носилки с огромным черным пакетом, под которым проступали контуры человеческого тела. Перевела взгляд обратно на девушку, встретилась с ней глазами и вопросительно подняла брови.
– Три недели назад Ольховский сделал мне предложение, – тихо проговорила Тимофеева мама. – Я… Я согласилась… Точнее, обещала подумать…
Ее приглушенный голос расслышали даже сопящие драчуны. Назар, закидывая вверх голову с разбитым носом, скривился, Андрюша своей повешенной понуро головой глубокомысленно помотал.
– Ты… любила его, Ульяна? – так же вполголоса спросила я. – Он был тебе дорог?
– Нет… Не знаю… Но я обещала подумать и… уже хотела сказать – да.
Молчание, последовавшее за этими признаниями, нарушила вездесущая Ирина Яковлевна:
– Как ты могла?!
– Мама!! – прохрипел Назар.
– А что – мама?! – недовольно фыркнула свекровь. – Она… понимаешь ли, роман за нашей спиной закрутила!! С этим мерзавцем…
– Мама!!! – повторил Туполев и отшвырнул окровавленный платок. – Прекрати!
– Не было никакого романа, – утомленно проговорила Уля. – Не было. Мы только поцеловались несколько раз.
Свекровь воинственно пламенела взором и, оглядывая нашу компанию, искала союзника хотя бы в услужливой Раечке.
Раиса Игнатьевна благоразумно помалкивала и делала вид, что вынимает муху из варенья.
Мой лучший друг – детектив Андрюша тихо хмыкнул – ну, вы тут сами разбирайтесь – и подошел ко мне:
– Поехал я, Софья. До свидания. Или… прощай?
– До свидания, Андрей, и спасибо, – не глядя на мужа, сказала я, но сыщик, не удержавшись от ядовитого вопроса, бросил Назару напоследок:
– Ну, понял теперь, откуда уши растут… ревнивец?
Туполев изобразил недовольную гримасу и неожиданно совершил поступок, за который я простила ему любую ревность на двадцать лет вперед. Назар протянул сыщику раскрытую ладонь и, усмехнувшись, буркнул:
– Пока… защитничек.
Андрей подумал секунду и сжал руку недавнего противника.
Ну не дано мне Туполева понять! Не догоняю! Как в моем муже уживаются хорошая память на обиды и способность мгновенно протянуть руку недавнему сопернику?! Не понимаю…
И ценю.
Андрей подмигнул мне правым, нераспухшим глазом – мол, не дрейфь, прорвемся, – и, засунув руки в карманы штормовки, насвистывая какой-то мотивчик и раскачиваясь, как подгулявший, но чем-то довольный моряк, двинулся к калитке на реку.
– Хороший у тебя защитничек, – провожая сыщика взглядом, беззлобно ухмыльнулся Туполев. – Давно такой разрядки не получал…
Но я его уже не слушала, а во все глаза смотрела на Ульяну, по лицу которой медленно стекали слезы. Крупные, тихие и очень детские.
Любила ли она Ольховского?
Скорее нет, чем да. Романы женщины скрывают плохо. В присутствии влюбленной женщины можно не включать свет, от нее лучами на километр бьет. Ульяна просто устала быть одинокой, лишней и решила проблему по-бабски просто: выйду замуж. Хоть за черта.
Я подошла к нашей бедной, бедной любовнице, обняла за плечи и повела к дому, где спал ее сын:
– Пойдем. Выпьем каких-нибудь успокоительных капель. – И, погладив по спине, добавила: – Поверь, я хорошо представляю, что чувствует человек, обвиненный во всех грехах, но ни в чем не виноватый. Ты не вини себя. Забудь.
Обнимаясь, как две лучшие подруги, мы дошли до крыльца дома Ульяны, я остановилась, и девушка, рассматривая гостиную, просвечивающую через стеклянную дверь, сказала тихо:
– Ты хочешь меня о чем-то спросить, Софья?
– Да, хочу.
– Спрашивай, – безразлично пожала плечами Ульяна, прощая, как ей казалось, пустое любопытство.
– Ольховский заходил к тебе последние два вечера?
– Да, – вскинула голову Ульяна. – Но между нами…
– Я не о том, – перебила ее я. – Я хочу знать – ты пила с ним чай, кофе, сок…
– Да! – не понимая, к чему я веду, нервно выкрикнула девушка. – Только чай! Я не пью спиртного!
– Ульяна, – поморщилась я, – не принимай все так близко к сердцу. Позавчерашним вечером, когда Сергей напал на меня в ванной, мне удалось вырваться и добежать до твоего дома. Я стучала. Кричала. Но ты мне не открыла. Почему?
– Я ничего не слышала!
– А после того как вы с Ольховским пили чай, тебя клонило в сон? Он приходил к тебе позднимвечером?
– Да, – после секундного раздумья кивнула девушка. – Знаешь, я даже удивлялась, как крепко сплю последние дни… Ты хочешь сказать…
– Он усыплял тебя, Ульяна, – закончила я мысль. – И даже более того – в день, предшествовавший похищению Тимофея, Ольховский, я совершенно уверена, добавил в чай некий препарат, вызвавший симптомы отравления. Вспомни, ведь и тогда перед сном оннавещал тебя?
Ульяна, только что узнавшая о недавнем похищении сына, отшатнулась в ужасе.
