На разъяснение обстановки и посвящение гостя в последние события Ирине Яковлевне потребовалось полчаса. Сережа Ольховский, начальник службы безопасности поместья, протопал к ее дому и оставался там до тех пор, пока из дверей не показался сыщик.
Мужики постояли на крыльце дома напротив – бодигард периодически постукивал себя в грудь и разводил руками, – Андрюша слушал внимательно и недоуменно крутил головой.
Я стояла за шторкой в гостиной и грызла нижнюю губу. Вот голову даю на отсечение, не упреди я сыщика вводными инструкциями и предварительной беседой, в мой дом он зашел бы в полной уверенности, что его хозяйка серьезно тронулась. Что у нее слуховые, тактильные и зрительные галлюцинации, возникшие на почве душевного расстройства, последовавшего за неудачами на личном фронте. Короче, уболтали бы сыщика мои ретивые родственницы. По доброте душевной.
Но о том, как убедительно звучала их болтовня, спрашивать было нельзя. Следуя расписанному сценарию, Андрюшу я встретила в сильнейшей степени помешательства и подпития.
– Привет, – сказала я, втолкнула сыщика в дом и сразу заперла дверь. – Ты здесь откуда?
– К Ирине Яковлевне по делу заехал, – отчитался детектив. – А ты почему взаперти сидишь? Ирина Яковлевна обижается…
– Меня убить хотят, – перебила его я и забегала по гостиной, натыкаясь на мебель.
– Кто?! – очень натурально изумился сыщик.
– Не знаю, – бегая вдоль окон и проверяя задвижки, причитала я. – Но кто-то хочет. Сначала Тимофея похитили, потом наркоту подкинули…
– Тимофея похитили?! – перебил в свою очередь сыщик. – Я только что его видел!
– Ты что, ненормальный? – остановившись напротив Андрюши, спросила я. – Его раньше похитили! Три недели назад!
– Ты уверена? – прищурился детектив. – Ничего не путаешь? Назар в милицию обращался? Или в ФСБ…
– Андрюш, ты меня слушаешь?! Тимофея похитили раньше, три недели назад! А Туполев ничего не знает!
– Почему?
Диалог говорливого сумасшедшего и тупого сыщика продолжался еще секунд двадцать, после чего детектив наконец прозрел. «Вспомнил» аттестацию, данную мне свекровью, и спросил с ласковой, подозрительно ласковой въедливостью:
– А почему ты в милицию не пошла, раз тебя убить хотели?
– Я босиком была! – разоралась я. – А в ванной уже убрались!
– В ванной? – уточнил сыщик. – На тебя напали, когда ты мылась?
– Нет! Я спала!
– Спала. А как в ванную попала? Где на тебя напали…
– А он уже там был! В ванной!
– Грабитель? Он что, воровал твои шампуни?
– Андрей!!!
– Или, может быть, у вас сейф за унитазом вмонтирован?
– Пошел к черту!
– Сонь, ты успокойся. Хочешь, я с тобой поеду… в милицию…
– Нет уж, – вредно заявила я, – в милицию я с Туполевым поеду. К генералу. Там мне поверят. Так поверят, что мало не покажется!
Я приложилась к горлышку бутылки с чаем и услышала от Андрюши участливый вопрос:
– Давно пьешь?
– Пошел к черту!
– Я спрашиваю, – сурово отчеканил сыщик, – давно пьешь?!
– Пошел…
– Софья!
– Я хотела на веранду тебя позвать! Мне здесь все обрыдло!!
Вскочила, добежала до двери на веранду и выскочила туда, не забыв прихватить и чай. Встала у перил, оперлась о них рукой и долго мотала головой.
Вводная часть диалога далась с большим трудом: сказать надо было много и одновременно ничего. Мой враг человек умный. И от меня ждет поступков логичных и продуманных (иначе, как эта дурища подцепила олигарха?). Испортить, нарушить в мозгах его жертвы причинно-следственные связи мог только алкоголь. Именно для этого мне понадобилась бутылка из-под коньяка. Весь разговор с Андреем должен был выглядеть бредом напившейся женщины. Бессвязным и сумбурным. Горячечным и глупым. Представить, что Софья не может нормально объяснить приятелю, что с ней произошло, по меньшей мере наивно. Пришлось «напиться».
Сыщик вышел вслед за мной, плотно прикрыл за собой дверь и посмотрел на крошечную пластмассовую штуковину, зажатую в кулаке.
– Чисто, – сказал он удовлетворенно. – Можно разговаривать.
Я шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы.
– Ну, как спектакль?
– На твердую пятерку, – похвалил сыщик. – Если бы не знал все заранее, решил бы, что ты и в самом деле не в себе.
– С сейфом за унитазом это ты здорово ввернул, – вернула я комплимент. – Как думаешь, онповерит?
Едва переступив порог моего дома, Андрей проверил гостиную на предмет прослушки и тут же расстегнул на рубашке еще одну пуговицу. Это был условный сигнал – нас слушают, в гостиной работает следящая аппаратура.
Андрюша повертел в руке коробочку с зеленым огоньком на крышке, положил ее в карман и сказал задумчиво:
– Может быть, и поверит. Я надеюсь.
– Ты можешь сказать: нас только слушают или еще и смотрят?
– Нет, прибор регистрирует наличие аппаратуры, но не определяет ее тип. В твоей гостиной могут быть и камера, и микрофон.
– Жаль, – вздохнула я.
– Сонь, давай все-таки вызовем милицию, пусть снимают микрофоны? Это уже доказательство…
– Для кого?! Для Туполева? Да он скажет: это ты мне микрофоны привез и дом нашпиговал!
– Неужели все так плохо?
– Ну-у-у… не совсем. Я преувеличиваю…
– А зачем? Зачем ты преувеличиваешь?
– Для подстраховки.
– Да брось ты его! Что он за муж, если…
– Андрей, – перебила его я, – не надо. Верит – не верит, его тоже качественно обработали. Снимки прислали…
– Да мне хоть сто снимков присылай! Я в своей жене уверен!
– Молодец, – похвалила я и закончила прения: – Что там Яковлевна обо мне говорила?
Андрей достал сигареты, прикурил и бросил взгляд на дом свекрови, почти скрытый с этой стороны веранды деревьями:
– Ты не совсем права относительно нее. Ирина Яковлевна и верит и не верит…
– Это пока, – грустно сказала я. – Пока о наркотиках в багаже и снимках с Мельниковым не знает. А как узнает, вмиг решит: ее невестка опасная сумасшедшая и наркоманка, раз сыночку изменяет и кокаин нюхает. Что говорят Ульяна и Раечка?
– Ничего. Больше твою свекровь слушают.
– Так я и думала. А Ольховский?
– Этот полностью уверен, что у тебя не все дома. Шибко ему увольняться не хочется.
– Ага. Будет все валить на меня, а подчиненные подхватят…
