– Не он, не он, и точка, – и спустила клочки в унитаз.
Киевлянин Вадик на «клетчатого» походил мало. Ни с волосами, ни с очками, ни с губами, замазанными гримом. Овал лица был слишком узок, сколько ваты за щеки ни закладывай. Я попредставляла его во всех ракурсах – и с головой набыченной, когда щеки почти на плечи ложатся, и с плечами, наоборот, приподнятыми, щеки подпирающими, – но результат получался тот же. Вадим и «клетчатый» совершенно разные типажи. Только фигура и рост соответствуют.
Я порвала и этот портрет на ленточки и приступила к разрисовыванию физиономии Лациса. Очки, кепка, волосы, воротник немного приподнять…
Похож. Не так, как Марченко, но похож. Очки под Джона Леннона и длинные волосы кого угодно до неузнаваемости изуродуют. Жалко, что походка «клетчатого», которую я хорошо запомнила, мне ничем помочь не сможет. На корабле, при легкой качке, все ходят одинаково – немного осторожно, как бы примериваясь. Вот если бы я сразу к походкам начала присматриваться… А так, все стерлось, все постепенно стало одинаковым…
Я порвала портрет Лациса, выбросила его в унитаз и вернулась к более тщательному повторному просмотру фотографий круиза. Снова вывела на монитор пять последних снимков вечера, когда пропал капитан Сидоров, и пристально, детально начала вглядываться в общество.
Вот госпожа Марченко в белом костюме и таком же платке-тюрбане на голове улыбается на фоне какой-то церквушки, проплывающей за бортом. В левом углу снимка сидят два прибалта и о чем-то беседуют. Лица невозмутимые, но баскетболист Андрис явно чем-то недоволен: его рука с растопыренными пальцами, как будто отмахиваясь, замерла в кадре. Лацис спокоен и задумчив, на столике перед ним можно заметить дымящуюся сигарету в пепельнице.
А вот фотография, где чета Марченко стоит – улыбки до ушей – возле лорда и переводчика. Лорд выглядит так, словно рыцарский меч проглотил – прямой и слегка надменный, мистер Гримсби повернул голову и как будто смотрит вперед, по пути следования корабля. Англичане, как я успела заметить, не большие любители фотографироваться…
Так. Стоп. А это что такое?!
Левую ногу мистера слегка прикрывал какой-то белый уголок. Он прилепился к его брючине, и это мог быть… кусочек белого платья переводчицы, мисс Наташи! Ее не было ни на одном из снимков, и я могла только догадываться… Нет! Вспомнила! Восстановила визуальный ряд и вспомнила, как тем вечером питерцы окучивали англичан и что-то там о лошадях говорили! Я еще невдалеке прогуливала Назара Савельевича и подумала, что у лорда несварение после ужина. Уж больно лицо кислое.
Да, точно! На мисс Наташе было белое платье с сиреневой косынкой!
Так, так, так. Подполковник Огурцов говорил, что англичан привез на пристань лимузин и его пропустили к самому трапу. Такси с прибалтами и украинцами задержали на КПП у стройки, а лорду позволили проехать прямо по набережной…
Но стоит ли об этом думать, голову ломать? Родные органы совершенно точно тут и без меня расстарались и все вопросы сняли. Например, расспросили шофера лимузина и узнали, все ли его пассажиры прибыли на борт «Мадемуазели» одновременно и вместе. Не подсаживался ли кто в кустах у парка…
А если лорда привез лимузин посольства Великобритании? Если все они там, включая шофера, насквозь шпионы?!
Нет, чепуха. Ни один шофер из посольства не разыщет в провинции заштатный недоремонтированный речной вокзал и пристань, к которой нужно ехать окружными путями. Водитель, скорее всего, из аборигенов был…
А если все же – нет? Мог лорд приехать на посольском лимузине в город, остановиться в гостинице, а потом, подхватив мистера Гримсби, ехать в порт?
Мог.
Ну почему вредный Андрей Павлович не позволил подполковнику Огурцову дать мне взглянуть на донесение капитана Сидорова хотя бы одним глазком?! Сейчас я хотя бы знала, рассматривали ли англичан как вероятных шпионов или нет!
Позвонить Михаилу Николаевичу и поделиться догадками?
Позвонить я и так обещала. После разговора с «утопленницей»… Но вот делиться догадками?..
А, где наша не пропадала! Выдам все в виде фактов – дама в уборной, белое платье, Наташа-переводчица, Гримсби вроде бы русский знает и так далее, – пусть обо всех вероятностях сами рассуждают. Наше дело маленькое – снаряды на передовую подносить и к пушкам не приближаться.
Я внимательно просмотрела оставшиеся три снимка – Марченко в баре, Марченко у кактусов, Инесса на фоне утопающего в реке солнца, – выключила компьютер и пошла в ванную комнату секретно связываться с органами контрразведки. Закрыла дверь на задвижку, включила воду и, сев на крышку унитаза, разыскала в памяти мобильника строчку из циферок с припиской «дядя Миша»:
– Алло, Михаил Николаевич. Добрый день, Софья беспокоит.
– Здравствуйте, Софья. Как у вас дела?
Голос у подполковника был грустный, я немного попереживала за его погоны и пустилась докладывать:
– У меня есть серьезные основания подозревать, что госпоже Марченко помогли упасть за борт.
– Почему? – чуть менее грустно поинтересовался Огурцов.
– Во-первых, она кое-что видела. Во-вторых, у нее странные болевые ощущения в области шеи. Синяка нет, но болит. И момент падения она не помнит…
– Давайте подробнее, – попросил подполковник. – Что она видела?
– Женщину, заходившую в мужской туалет, – отрапортовала я и вкратце, без домыслов, но с деталями, изложила всю историю. О том, как Инесса бестолково искала мужа, как в дверь барабанила и как потом за борт рухнула. Рассказала и в итоге спросила: – Курьер мог быть переодетой женщиной?
– Подобную вероятность мы не рассматривали, – признался разведчик.
– А в сообщниках у курьера могла быть женщина?
– Прикрытие… – пробормотал подполковник. – Может быть, может быть… Мы проверим женщин, о которых вы нам сообщили. Четверо, говорите?
– Да. Хотя в самых подозрительных только двое. Но вообще-то кто-то еще мог переодеться к вечеру. Так что никакой уверенности нет.
– Понимаю, – согласился Огурцов, и я заметила, что голос у него снова стал грустным.
– Михаил Николаевич, у вас что-то случилось?
Подполковник не ответил, и я, вся похолодев,
задала вопрос, с которого в принципе собиралась начать разговор:
– Алеша Сидоров? Его нашли?
– Да.
– Он жив?
– Нет.
– Его убили? Курьер убил?!
Подполковник снова выдержал паузу, вздохнул тяжко и продолжил:
– Софья Николаевна, – начал официально, – честно говоря, я уже сам хотел вам звонить. – Помолчал еще немного и произнес: – Я хочу, чтобы вы сошли на берег.
– Зачем? Все так плохо?
– Плохо, – признался подполковник. – И в целях вашей же безопасности я настойчиво предлагаю вам сойти на берег. Если хотите, мы пришлем вам телеграмму о болезни кого-то из близких.
