– Спокойно! – прикрикнула я. – Представляю. В девятом классе всю новогоднюю ночь провалялась с ангиной.
– И как? – заинтересовался вдруг заключенный. – Как впечатления?
– Ревела, – вздохнув, призналась я. – Но! Экзамены в тот год сдала на отлично! И никаких соплей! Так что перестань ворчать и налей мне кофе.
Обязанности хозяина немного вернули Артема в норму. Протягивая мне чашку, он уже улыбался.
– Ты знаешь, что твоя сестра влюблена в Сергея?
– Влюблена? – поднял брови принц. – Нет. Это ерунда, – покачал он головой. – Мы вместе росли…
– Она уже выросла! – перебила я. – И сохнет по Сергею!
– Алиса, – вкрадчиво, несколько менторски, проговорил Артем, – когда Кристине было восемь, нам было по пятнадцать. Она привыкла смотреть на Сергея как на нечто… недостижимое. Это пройдет.
– Ничего себе пройдет?! – возмутилась я. – Да она глаз с него не сводит! Тут пахнет далеко не детской увлеченностью!
– А я говорю – пройдет! – жестче, чем того требовали обстоятельства, рявкнул Артем. – Сергей умеет обращаться с влюбленными дамочками! И Кристина для него прежде всего моя сестра!
Я отвернулась к мониторам. На одном из них, том, который показывал «английскую» гостиную, Сергей стоял у раскрытой дверцы бара-холодильника, вмонтированного в тумбу, и наливал в бокал шампанского. (Опохмелялся, надо думать.) Кристина стояла коленями на диванчике, стоящем поперек комнаты, и, положив руки на его спинку, смотрела, как наполняется пеной узкий бокал.
Сергей и в самом деле держал дистанцию. Наполнив бокал, он не вернулся на диван, а остался стоять возле тумбы.
– Ну? – сказал Артем. – Видишь? Вокруг Сережки вечно крутятся девчонки… и не только, – добавил он несколько смущенно. – Умеет обращаться с влюбленными дурочками.
– Бедная Кристина, – вздохнула я.
– И нисколько она не бедная, – безжалостно обрезал принц. – У нее есть жених. Сейчас Гиви на стажировке в Англии, Кристина к нему ездит.
Так что… никакая она не бедная, все у нее в по рядке.
«Последний новогодний шанс, – печально подытожила я. – Судя по всему, безуспешный…»
– А почему вы мне не сказали, что тогда Кристина вместе с вами каталась на лыжах?
– Потому что это не важно, – по-прежнему чеканно отрезал принц. – Приехала и уехала.
– А для нее – важно! – не сдавалась я. Многие годы я веду себя как распоследняя сводня и вечно пытаюсь помочь влюбленным подругам. Открываю «прынцам» глаза на их достоинства, приукрашиваю выгодные качества – в общем, стараюсь как могу. Манера у меня такая. Помогать, даже когда не просят. – Она все фотографии хранит!
– Алиса, – мягко, но требовательно проговорил Артем, – давай не будем касаться этой темы.
– Она тебе неприятна?! – напряглась я.
– Да. Она мне неприятна.
«Слепой дурак! Твоя сестра с ума сходит по твоему же другу, а тебе не важно, неприятно. Да разве можно так?!»
Можно. Если друг тебя просил. Он сам справляется с атаками и поцелуями.
А про присутствие Кристины на курорте мне не сказали потому, что девушка ездила туда тайком. У нее есть жених.
– Кристина была в Альпах проездом из Англии? – прищурилась я.
– Да, – сказал Артем, скроил кислую мину и отвернулся.
Что и требовалось доказать. Многие тайны раскрываются довольно легко. Стоит только задуматься и задать нужный вопрос.
Я прекратила изображать из себя сводню, посмотрела на мониторы, по одному из которых – направленному на длинный коридор третьего этажа – шли Ирина Владимировна и Муслим Рахимович. Полковник обнимал хозяйку дома за талию и, кажется, пытался остановить ее для поцелуя.
Ирина Владимировна бросила четко направленный взгляд в угол на камеру, как будто встретилась со мной глазами, – и мягко отстранилась.
«Еще одна парочка».
Артем убрал изображение и перевел его на холл.
– После второго января они собирались пожениться, – сказал он, словно подслушав мои мысли.
– А теперь?
– Теперь не знаю. Вроде бы отложили. Мама не хочет это обсуждать.
Буквально тут же изображение Ирины Владимировны появилось в спальне, она махнула рукой, и Артем отправил в сторону шкаф.
Пост сдал, пост принял. Я оставила маму с сыном и пошла к себе. (Если только безбилетный пассажир может называть своим купейный салон мягкого вагона…)
В вещах, которые вчера собрала и принесла Клементина, я не нашла своей тетради. Недрогнувшей и опытной рукой Ворона собрала все мелочи – белье, косметику и даже шампунь, оставив в прежней комнате только толстый «гроссбух» с набросками романа.
Я оглядела бело-голубую спальню: широкая кровать, шкафы и тумбы, два кресла на гнутых ножках возле низкого стола, пуфик, прикорнувший под туалетным столиком. Я поняла: в этой комнате мне негде «работать». Стол был слишком низким, столик узким: в доме, в котором пустуют примерно три кабинета, незачем оснащать письменными принадлежностями еще и спальни…
Я вышла из бело-голубого купе и направилась в прежнюю келью, по счастью не встретив никого в пути и найдя свою дверь открытой. Вероятно, Клементина Карловна не стала ее запирать, подозревая, что может оставить в комнате что-то из моих вещей.
Села за удобный стол. Достала из выдвижного ящика «гроссбух», ручку и… стала думать.
Не над романом, как ожидалось. Над развитием реального сюжета.
Во-первых, главное. Меня не отпускало ощущение чего-то упущенного. Чего-то важного, первостепенного.
Почти не напрягая память, я представила фотографии из телефона Кристины. Прокрутила их перед мысленным взором одну за другой, прощупала без изучающего германского взгляда…
Превосходная зрительная память всегда выручала меня в школе, помогла и на этот раз. Один из снимков действительно заслуживал самого пристального внимания… Вот только не ошиблась ли я? Не приняла ли желаемое за действительное?
Надо проверить еще раз. Попросить у Кристины телефон и найти этот снимок. Прежде чем делать выводы, стоит убедиться в правильности предпосылок. Да и, по правде говоря, встревожили меня не только фотографии. Меня зацепила какая-то фраза. Что-то прозвучавшеенеправильно. Не так, как ожидалось.
И если учесть, что в это утро я разговаривала только с Кристиной, Артемом и немного с Сергеем, искать эти слова нужно было в их речах.
Кто-то что-то сказал – и это резануло мне слух, но не настолько, чтобы сразу вцепиться. Это было сказано вскользь… мимолетно… в обыденном разговоре…
Но – что?! Что оставило впечатление неправильности?!
Перебирая, словно четки, слова и фразы, оглаживая памятью нанизанные бусинами выражения, я пыталась найти истину…
