Отпечаток балетного прошлого прослеживался во всем: в манере одеваться, двигаться и говорить. Голос у Трушина был высокий, кость тонкая, движения плавные и артистичные. Внешне Георгий Владимирович красотой не блистал – тонкий нос с горбинкой, узкие губы, глаза немного навыкате, – он напоминал удивленную птицу, но была в нем некая харизматичная привлекательность, которая, несомненно, нравилась женщинам. Одежда ресторатора впечатляла. Трушин явился в Следственное управление в длинной соболиной шубе и сапогах на каблуках. На пальце правой руки ресторатора поблескивал массивный перстень с изумрудом, а под шубой оказались ядовито-зеленый бархатный пиджак, украшенный стразами, и розовый шейный платок.
Жданов прошел к окошку и сел на подоконник, настроив свои уши на прием новой информации.
– Я спрашиваю, по какому праву вы учинили допрос моей дочери? – на высокой ноте выдал ресторатор, поглядывая то на нее, то на Жданова.
– Я не устраивала ей допрос. Это была беседа, которая не имела никакой юридической силы, – вежливо сказала Елена Петровна. – Я расспрашивала Таню об их конфликте с Вероникой Колесниченко и отношении к ней других девочек. Произошло убийство одной из воспитанниц школы. Согласитесь, у меня был повод поговорить с одной из учениц. Присаживайтесь, пожалуйста. У меня к вам тоже есть несколько вопросов. Должна предупредить, что разговор я буду протоколировать, – сказала Зотова и хлопнула ладонью по папке с протоколами, которая лежала на столе. Трушин плавно опустился на стул, отбросил полы шубы и закинул ногу на ногу.
– Что же, задавайте свои вопросы, – по-барски разрешил он. – О чем вы собирались со мной поговорить?
– Почему вас так волнует, что я разговаривала с вашей дочерью? Она знает что-то, что не должны знать правоохранительные органы?
– Она ничего не знает! – отчеканил Трушин. – Я лишь забочусь о душевном спокойствии своего ребенка. Любой отец на моем месте…
– Если бы вы заботились о душевном спокойствии своего ребенка, Таня в данный момент находилась бы с любящими родителями дома, а не пребывала во время каникул в балетной школе, – заключила Зотова.
Трушин помрачнел и хмуро уставился на Елену Петровну:
– Танечка так решила сама. Она хочет быть в отличной форме.
– Насколько я знаю, у вас роскошный большой дом. Неужели там не нашлось угла, чтобы организовать вашей девочке место для занятий?
– Я сделал для Танечки целый балетный зал! – возмутился Трушин и умолк. – Ну хорошо… Я объясню, хотя это вас совершенно не касается. У нас с женой сейчас не самые лучшие времена. Мы решили разойтись и объявили об этом Танечке. Честно говоря, с Кристиной мы давно приняли это решение, но ради Танечки делали вид, что в семье все благополучно. Таня редко бывает дома и не видела всего, что у нас происходит. Мы старались в ее присутствии изображать счастливую пару. Однако всему когда-то приходит конец. И пришлось это как раз на Танечкины каникулы. Мы объявили дочери, что расходимся. Танечка очень тяжело это восприняла и сбежала из дома обратно в школу. Надеюсь, я исчерпывающе ответил на ваш вопрос?
– Это Таня вам рассказала, что я с ней беседовала?
– Нет, Танечка ничего мне не говорила. Бурмистров сказал, когда я позвонил выяснить, как дочка. Я так разозлился! Вы меня простите, ради бога. Я на взводе сейчас из-за предстоящего развода. Налетел на вас коршуном, – вздохнул Трушин. – Не знаю, что на меня нашло. Никаких претензий я более не имею. Прошу меня извинить. – Трушин примирительно улыбнулся. – Надеюсь, вы Танечку мою не подозреваете в чем-то плохом? Да, у нее были распри с Вероникой Колесниченко. Девочка эта была очень конфликтной и как бы это… Зазнайкой большой. А моя Танечка не терпит задавак. Но это ведь не повод подозревать девочку в убийстве? – Трушин внимательно уставился на Зотову, и ей стало ясно, для чего Георгий Владимирович явился в Следственное управление. Вовсе не для того, чтобы ссору затевать, а ради выяснения подробностей дела об убийстве Колесниченко.
– Не повод, но я обязана проверить все версии, – сообщила Елена Петровна. – Вы меня тоже извините, что побеспокоила вашу дочь. Но другого выхода у меня не было. Сами понимаете, убийство юной девушки – дело серьезное и не терпит промедления.
– Конечно! – воскликнул Трушин. – Я все понимаю. Повторяю, никаких претензий я более к вам не имею. Если необходимо, я Танечку сам привезу в Следственное управление. Однако надеюсь, что после беседы у вас к моей дочери не осталось вопросов. Вы сняли с нее все подо-зрения?
– С чего вы взяли, что я вашу дочь подозревала? По предварительной версии следствия, Колесниченко убил мужчина. Под подозрением у нас не Таня, а вы.
– Что вы сказали? – воскликнул Трушин. – Вы меня подозреваете? Помилуйте, зачем мне убивать Веронику Колесниченко?
– Чтобы освободить пьедестал для любимой дочери. Теперь ваша девочка первая в списке на роль фаворитки госпожи Берн, – влез Жданов. Трушин ошарашенно на него посмотрел.
– Вы ведь давно мечтали, господин Трушин, чтобы ваша девочка была первой? – вставила свое слово Елена Петровна. – В Танечке вы видите продолжение себя.
– Поэтому вы выступили спонсором балетной школы, – сказал Жданов. – Чтобы иметь влияние на Василису Берн.
– Вы надеялись, что Берн сделает из вашей Тани приму? – полюбопытствовала Зотова.
– Вознесет вашу дочь на Олимп, как когда-то пыталась вознести вас? – добавил Андрей.
– Достаточно, – остановил Трушин и выставил перед собой руку. Ресторатор молча смотрел на Елену Петровну, и в его синих глазах плескалась ярость. Трушин наконец-то показал свое истинное лицо. За утонченной внешностью и прекрасными манерами скрывался жесткий человек. Ничего удивительного в этом не было. В нашей стране не каждый может добиться серьезных результатов в ресторанном бизнесе. На это способен человек, обладающий сильной волей, совсем не такой, каким хотел показать себя Трушин.
– Какое у вас, господа следователи, богатое воображение, – усмехнулся ресторатор. – Вы поосторожней фантазируйте! Не злоупотребляйте своими полномочиями.
– Угрожаете?
– Господь с вами! Опять вы фантазируете. Я человек дела, и угрозы – не моя стихия, но предупредить о последствиях, так сказать, давления на меня и мою семью я обязан.
Трушин поднялся, шурша соболиной шубой.
– Я тоже должна вас предупредить. Берегите Таню. Она у вас замечательная девочка, – сказала Елена Петровна.
Трушин сел.
– Дочке угрожает опасность? – занервничал он и снова вернулся в образ балеруна. Елена Петровна так и не поняла, играет ли ресторатор в данный момент, или напуган всерьез.
– Пока нет, но все может измениться, когда Таня станет фавориткой Василисы Берн. По одной из наших версий, мотивом убийства послужил яркий успех Колесниченко. Вероника после новогодних праздников должна была подписать контракт с Большим театром на одну из ведущих партий. Вы знали об этом?
