– Да, знал. Я же главный спонсор школы и в курсе всех событий, которые происходят с ученицами.
– Что вы делали двадцать пятого декабря с семнадцати до двадцати часов вечера?
– Вы имеете в виду двадцать второе декабря? Колесниченко ведь двадцать второго убили.
– Откуда вы знаете, что Колесниченко убили двадцать второго?
– Я не знаю, я предполагаю. Тело ведь нашли в Ульяновском лесопарке двадцать второго декабря, и это не секрет.
– Нашли, но Колесниченко пропала двадцатого, и дату смерти мы не объявляли.
– Я не знаю, почему так сказал, – растерялся Трушин.
– Хорошо, чем вы занимались двадцать второго декабря? Опишите свой день подробно.
– Таню искал, – хмуро сказал Трушин. – Она с утра сбежала из дома и не подходила к телефону.
– Нашли?
– Ну да. Ближе к вечеру мне позвонил Бурмистров. Доложил, что Танечка в школе, с ней все в порядке.
– Он знал, что Таня пропала?
– Естественно! Первое, что я сделал, – поехал туда.
– Значит, вы были в том районе и заезжали в школу? Во сколько?
– Часов в одиннадцать или в половине двенадцатого. Точно не помню.
– Бурмистров может это подтвердить?
– Ну конечно! Тани там не оказалось. Я попросил Якова Сергеевича позвонить мне, если Таня объявится, и поехал обратно в Москву.
– Не проще было в школу позвонить и выяснить, там ли Таня? – спросил Жданов.
– Я звонил! – разозлился Трушин. – Просто Яков Сергеевич не подходил к телефону.
– Вы ему звонили на сотовый или на городской? – спросила Зотова.
– На оба!
– Почему Бурмистров не подходил? – поинтересовался Жданов, и Зотова поймала себя на мысли, что Андрей нравится ей все больше. А Трушин все меньше.
– Яков Сергеевич в подвале был. В котельной. Там сотовый не ловит.
– Во сколько вы уехали из балетной школы?
– В районе одиннадцати. Поехал домой и ждал Таню там. Около пяти вечера позвонил Бурмистров и сказал, что Таня вернулась, с ней все в порядке, но в школе беда. Убита одна из воспитанниц. Тело найдено в Ульяновском лесопарке. Я сразу в школу помчался, хотел Танечку увезти домой, но она наотрез отказалась.
– Где Таня была весь день?
– Сказала, что гуляла.
– На улице не май месяц, чтобы гулять, – философски заметил Андрей.
– Я о том же подумал! – взвился Трушин. – Подруги у Тани все из балетной школы, в данный момент разъехались кто куда. Она у музыкантишки своего паршивого ошивалась, а мне голову морочит.
– У Тани есть молодой человек? – удивилась Зотова. Балерина ни словом не обмолвилась о том, что крутит с кем-то роман.
– Молодой? Да он старше Тани на девять лет! – заорал Трушин. – Скажите мне, что может делать сопливая шестнадцатилетняя дура с двадцатипятилетним парнем? Чем она может его заинтересовать? – Ресторатор трагично вздохнул. – Я это дело запретил. Строго-настрого запретил! Но дочь не слушает. Любовь у нее, понимаешь! Романтика! Танечка не понимает, что этому музыкантишке от нее надо. Доиграется, дура. Вышвырнут ее из школы, как и Дербеневу. Прошу, только Василисе не говорите, – спохватился Трушин. – Иначе у Танечки будут неприятности. Я решу эту проблему в ближайшее время.
– Как зовут этого парня? – спросила Зотова.
– Бес его знает. В смысле, его так и зовут – Бес. Сценический псевдоним. Как вам это нравится?
– Как? – ошарашенно переспросила Зотова.
– А вот так, представьте себе. Моя славная девочка встречается с бесом. Я пытался найти информацию о настоящем имени, но пока не смог. Знаю только, что парень солист панк-рок-группы «Идущие по пятам». Я об этом музыкальном коллективе слыхом не слыхивал до тех пор, пока моя Тата не свихнулась от любви.
Елена Петровна переглянулась со Ждановым. Андрей правильно понял ее взгляд и сел за компьютер. Жданов набрал в поисковике название группы и кличку солиста – Бес, но Елена Петровна уже знала, что увидит на фото – карикатуру на Джона Леннона. Как же она так опростоволосилась?! Ведь видела у Трушиной в комнате плакат. Впрочем, вряд ли Таня поделилась бы с ней подробностями своей личной жизни, но как мог проморгать эту связь Бурмистров? С его хвалеными методами наблюдения? Комендант в пролете, как говорится. Ничего удивительного. Балерины из школы мадам Берн отличались изворотливым умом и сообразительностью. Жизнь заставила.
«Они за мир и против войны», – вспомнила слова Тани Зотова, глядя на худого длинноволосого шатена в круглых очках. Если бы Бес смыл с физиономии готический макияж и вынул из носа, ушей и губ пирсинг, то, возможно, сходство с кумиром миллионов было еще большим.
– Убедились? – иронично спросил Трушин, наблюдая за ними.
– Да уж, – с сочувствием глядя на ресторатора, сказала Елена Петровна. – Где же ваша дочь познакомилась с этим типом?
– В Сети, где они еще могут познакомиться, – вздохнул Георгий Владимирович. – Интернет – это зло. Я хотел конфисковать у Тани компьютер, но она пригрозила, что бросит балет.
– Не расстраивайтесь, может, он вполне нормальный парень. Эпатирует с целью привлечь к своей персоне и группе внимание, – попыталась утешить расстроенного отца Зотова. В душе она ему сочувствовала, но разум выдавал другую версию. Название группы «Идущие по пятам» перекликалось с именем Яков, а кличка солиста Бес наводила на определенные размышления.
– Этот не эпатирует. Он такой и есть. Отморозок полный! Вы тексты песен его послушайте!
– Что-то не хочется. Давайте вернемся к вам, – сменила тему Зотова. – Вы уж простите, но надо до конца прояснить картину.
Трушин благосклонно кивнул.
– Что вы делали двадцать пятого вечером?
– Я был в своем ресторане на Мясницкой. Ужинал с партнерами. Это могут подтвердить как минимум несколько человек. А что случилось? Кого-то еще убили?
– Вы в ресторане были с женой? – проигнорировала вопрос Зотова.
– Нет, конечно! – разозлился Трушин. – Я же вам объяснил, что у нас отношения на грани разрыва. Не до ресторанов! Кристина была дома.
– Как вы можете это утверждать, если находились в ресторане?
– Кристина мне звонила в шесть с домашнего телефона. Интересовалась, когда я вернусь.
– Ваша жена продолжает вас контролировать, несмотря на развод?
– Вы переходите все границы! – жестко сказал Трушин.
– Я лишь задала уточняющий вопрос, – мило улыбнулась Елена Петровна.
– Ну хорошо. Хорошо, я отвечу! Да, Кристина продолжает меня контролировать. Она меня дико ревнует. Собственно, поэтому мы и разводимся. Я устал от ее патологической ревности на пустом месте. Послушайте, я не убивал Веронику Колесниченко! Хотя не скрою, меня раздражало, что Василиса продвигает эту бездарную вертихвостку, а не мою дочь. Я надеялся, что Берн когда-нибудь взглянет на Танечку иначе и оценит ее талант по достоинству. Таня гораздо талантливей, чем Вероника. Я вам это говорю не как отец, а как человек, превосходно разбирающийся в балете. Просто Таня не умеет преклоняться. Она не такая покладистая и послушная, как Вероника, вспыльчива и на язык бойка. Лепит вечно все, что думает. Василиса любит беспрекословное подчинение и чтобы ей дифирамбы пели. Таня в душе наставницу возносит до небес, но открыто это выражать не умеет. И, честно говоря, она не такая упорная, как Колесниченко и Дербенева.
