Зотова швырнула телефон в дальний угол комнаты и долго смотрела невидящим взглядом в окно. Теперь она не только понимала Плешнера, но и как бы влезла в его шкуру. Сердце заболело, словно его зажали в тисках. Да, ради спасения близких все что угодно сделаешь. Только как после жить с таким грузом? Как собственному ребенку, которому с пеленок внушалось, что закон – превыше всего, потом смотреть в глаза? К черту такой закон, который не в состоянии защитить невиновных, зато выгораживает убийц и насильников!
Елена Петровна набросила халатик и спустя пять минут набрала номер отеля «Метрополь».
– Вань, прости, что так поздно…
– Сейчас приеду, – бодро откликнулся Варламов.
Через час режиссер нахально протиснулся в квартиру и вручил ей букет бордовых роз.
– Извини, сегодня я без гостинцев, торопился. Розы тоже не первой свежести. Купил для тебя еще днем, с намерением отловить тебя в городе и вручить. Выяснил, что ты в салон «Рафаэль» поехала, но, видно, мы разминулись. А потом ты сама меня отловила в отеле и жестко обломала. Что случилось, Лен? От тебя ушел муж?
Варламов прошествовал на кухню и поздоровался с часами с кукушкой. Кукушки, правда, там давно не было, Елена Петровна, вернувшись однажды после тяжелого трудового дня, отвернула птичке голову.
– Ты можешь мне помочь в одном деликатном деле? – спросила Зотова.
– Ради тебя, Леночка, я ласточку в поле до смерти загоняю, – сказал Варламов без тени иронии, включил чайник и уселся на кухонный уголок. – Одно условие. Ты накормишь меня пельменями со сметаной. Страшно тоскую по тем временам, когда мы так просто сидели с тобой за этим столом и вели светские беседы.
В кухню, мягко ступая, вошел Федор, мурча, потерся о брюки Варламова. Иван Аркадьевич почесал кота за ухом, тот зафырчал на всю комнату и плюхнулся на пол, пузом кверху, раскинув лапы в разные стороны. Предатель, вздохнула Елена Петровна, налила коту молока, наполнила водой кастрюльку и грохнула ее на огонь.
– Зачем ты мне наврала, что замужем? – нахально спросил режиссер.
– С чего ты взял? Я не имею такой привычки. Муж просто в отъезде.
Зотова говорила лениво, отвернулась к плите, чтобы Иван Аркадьевич не увидел смущенное выражение ее лица. К тому же сама она совсем не желала видеть ехидную рожу Варламова.
– Ласточку гонять не надо. Помоги мне Пашку с Полинкой спрятать, – продолжила главную тему Зотова. – У тебя их точно искать не будут.
– Кто собирается их искать? – ненавязчиво поинтересовался режиссер.
– Неважно. Прости, это служебная информация, я не имею права ее раскрывать. Можешь просто помочь, не задавая лишних вопросов? Если тебе сложно, то никаких проблем.
– Мне несложно. Могу. Не волнуйся, все сделаю в лучшем виде.
Гость поднялся, однако глаза его нехорошо блеснули. Зотова знала, что сие означает. Варламов включился в игру. Только этого ей не хватало!
Господи, зачем она пригласила режиссера? Почему позвонила именно ему? Зачем попросила его о помощи? Помутнение рассудка какое-то нашло. Она действовала, поддавшись импульсу, а когда Варламов бодро сказал: «Сейчас буду», – сердце от радости подпрыгнуло. Какого хрена? Что же она натворила, идиотка… Порой поступки загнанного в угол человека совершенно непредсказуемы. Вот и сейчас, немного оправившись от шока, она с трудом понимала, почему сознание подкинуло ей именно этот спасительный круг.
– А пельмени? – буркнула Елена Петровна.
– В другой раз, душа моя. Время не терпит. Звонить Павлу не надо. Я сам ему все объясню. Адрес я помню. Неплохо было бы узнать имя шантажиста.
– Какого шантажиста? Я же сказала, нет.
– Прости, дорогая, но колесики уже запущены, процесс пошел. Хочешь ты того или нет, меня не волнует. Мою любимую женщину никто не смеет обижать.
Варламов вышел из кухни, оставив Зотову в полнейшем смятении.
«Мою любимую женщину…» – шепотом повторила Елена Петровна и услышала звонок в дверь.
Иван Аркадьевич тормознул в прихожей. Зотова озадаченно посмотрела в глазок – на лестничной клетке топтался Плешнер с букетом сирени.
– А вот и муж, – радостно доложила она и распахнула створку.
– Здрасте, – сказал Варламов.
– Здрасте, – сказал Плешнер.
– Проходи, Гришенька. Умаялся, поди, с дороги. А я тебя только утром ждала, – пропела Зотова, взяла остолбеневшего Плешнера за галстук, втянула в квартиру и нежно поцеловала в губы. – Познакомься, это режиссер Варламов, мой старинный приятель.
– Я…
– А это мой супруг, доктор медицинских наук, профессор, декан кафедры судебной медицины, ученый, издавший десятки научных трудов, Григорий Варламович Плешнер, – похвалилась Зотова и погладила судмедика по голове.
Смотреть на совершенно нелепое выражение лица режиссера было отчего-то очень приятно. Впрочем, у Плешнера выражение лица тоже не отличалось интеллектом. Он пучил глаза, словно ему в задницу засунули тыкву, и пытался что-то сказать, но не мог.
– Не подумайте ничего плохого, – пролепетал Иван Аркадьевич. – Я просто на чаек заглянул по старой дружбе. Даже пельмени есть не стал, которые ваша жена сварила.
– Моя жена? – растерянно спросил Григорий.
Зотова ощутимо пихнула судмедика в спину, тот пробежал пару шагов и со счастливой улыбкой протянул ладонь Варламову для рукопожатия. Иван Аркадьевич состроил недовольную рожу, но руку пожал.
– Совершенно с вами солидарен, – слегка ожил судмедэксперт. – Леночка у меня глубоко порядочная и сердечная женщина. Всех в дом зовет. Даже когда ночь на дворе. И пельмени варит тоже всем. Вот такая она добрая. Что же мы в дверях? Может, все-таки пельмешек?
– Действительно, добрая, раз всех подряд пельменями угощает, – буркнул Варламов и, отодвинув Плешнера с дороги, вылетел из квартиры в ночь. – Я позвоню! – крикнул он откуда-то с нижнего этажа, и звук его голоса разнесся по подъезду эхом.
Елена Петровна захлопнула дверь и обернулась к судмедику:
– Спасибо, выручил. Про пельмени только зря сказал. Варламов всегда думал, что пельменями я угощаю только его.
– Переживет, не маленький. А где, кстати, пельмени? Корми. Я страшно голоден, – заявил Григорий, и в голосе его промелькнула какая-то удивительная наглость. Не дождавшись от Елены Петровны ответа, Плешнер прошел в кухню и уселся на кухонный уголок, закинув ногу на ногу и помахивая букетом сирени, как веером.
– Ты чего пришел, Гриш? – устало спросила Зотова. – Времени половина третьего ночи!
– Экспертизу принес, – сердито сказал Григорий Варламович, заметил на столе букет бордовых роз, бесцеремонно вытряхнул их в помойное ведро, сунул в вазу свою привозную сирень и уселся обратно с выражением победителя на физиономии.
Зотова села напротив судмедика, придвинула вазу к себе и вдохнула божественный аромат весны. Голова приятно закружилась, в сердце зазвучали нотки грусти. Невероятно, но факт: она влюбилась – пришла к выводу Елена Петровна. Правда, пока неизвестно, в кого именно.
