– А мне терять нечего! – заорала теперь Ольга.
Свеча вдруг погасла, и комната погрузилась в темноту. Иван Аркадьевич слышал дыхание Колесниковой – отрывистое, нервное. Чиркнула спичка, дрожащий огонек метнулся к свече, но погас.
– Всего хорошего, Варламов. Без вас обойдусь, – с раздражением произнесла целительница. – Идите же! Убирайтесь вон, пока я порчу на вас сгоряча не навела! Вы меня разочаровали, голубчик. Никогда бы не подумала, что вы боитесь конкуренции.
– Оля, что ты несешь? Уйми гордыню свою, тогда, может быть, поймешь, с кем ты собралась конкурировать. Вовсе не со мной! – устало сказал Варламов.
Но Колесникова его не слышала.
– Раз вы считаете, что я могу все, сама сделаю эту дурочку счастливой. Я справлюсь! Я изменю ее никчемную жалкую жизнь! Сама! Без вашей гребаной помощи! – Бывшая актриса кричала, задыхаясь от собственного крика.
В комнату влетела Марьяна с рюмкой, резко запахло сердечными каплями. Старуха, запрокинув Ольге голову, влила ей в рот мутноватую жидкость, схватила режиссера за шкирку и вышвырнула за дверь с силой, какую трудно было ожидать от столь дряхлого с виду создания. Варламов, в общем-то, и не сопротивлялся. Ему самому хотелось поскорее убраться из удушливой атмосферы салона инвалидки-целительницы.
– Порчу она на меня нашлет, ведунья недоделанная… – хмыкнул он, спускаясь по лестнице. – Тоже мне, испугала ежа…
Колкая снежная крупа царапала щеки, сырость лезла за воротник пальто – не верилось, что еще вчера мартовское солнце разливалось по Москве ручьями и грело совсем по-летнему. Иван Аркадьевич запахнулся плотнее, намотал на шею длинный вязаный шарф и взглянул на хмурое небо. «Я справлюсь! Я изменю ее никчемную жалкую жизнь!» – каркнула ворона над его головой. Варламов сложил пальцы в кукиш и показал серой, буркнул:
– Не лезь не в свои дела, курица! Хуже будет!
А затем насупился. Однако непорядок, на поле появился незапланированный игрок. Теперь новоявленная провидица станет путаться под ногами и мешать ему. Придется вносить в сценарий существенные коррективы и выводить Кассиопею из игры прежде, чем она наломает дров. Иван Аркадьевич поморщился. Жалко девку, очень жалко, но другого выхода нет. Нельзя допустить, чтобы дилетанты вмешивались в столь хрупкое дело по исправлению жизненного пути.
Глава 3
ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ КУКУШКИ
Три недели спустя
– Уважаемый Григорий Варламович, не могли бы вы задержаться на пять минут и сообщить мне результаты экспертизы, – сдерживая раздражение, сказала следователь Зотова, глядя с высоты своего роста на кепку-гриб, под которой находилось совершенно несуразное создание.
Создание раздражало следователя по особо важным делам Елену Петровну Зотову по двум причинам. Во-первых, Григорий Варламович Плешнер, новый судебный медик, занял место толстяка Палыча – любимчика Елены Петровны, к которому она, можно сказать, приросла душой, отчего почитала за счастье, когда его дежурство совпадало с ее выездами на место преступления. Вины Григория Варламовича тут не было, поскольку Палыч капитулировал с поста по весьма уважительной причине – оказался в больнице с приступом острого холецистита и сейчас кайфовал в отделении хирургии под капельницами, ожидая операции. Во-вторых, новый судебный медик напоминал Зотовой об одном человеке, о котором она страстно мечтала забыть, – о культовом режиссере и гаде поганом Варламове. В этом вины Григория Варламовича тоже не было, но свою неприязнь к нему Елена Петровна побороть никак не могла.
По скрупулезности Плешнер, пожалуй, переплюнул Палыча, но делал он все так медленно, что приходилось подгонять эксперта чуть ли не пинками. Григорий Варламович на наезды следователя реагировал флегматично, чем бесил еще больше. Палыч бы за такое обращение призвал на голову Зотовой гром и молнии, обхамил бы ее и из вредности задержал экспертизу, а этот стоит, понимаешь ли, таращится на нее желудевыми глазами и изображает на морде интеллигентность, уродец плешивый. Отсутствие волос на голове Плешнера Елена Петровна определила методом дедукции, так как видеть нового судмедика без головного убора ей пока не доводилось. В морге Григорий Варламович надевал медицинский колпак, а на выезды – чудовищную кепку-аэродром, за что и получил прозвище Гриб именно с легкой руки Зотовой.
Гриб страдал рассеянностью и крайне редко подходил к телефону. Вот и сейчас ей пришлось ехать и отлавливать судмедика на рабочем месте, так как сотовый и рабочий телефон Григория Варламовича ее вызовы игнорировал. Зотова столкнулась с Плешнером на пороге морга. Эксперт куда-то торопился, но ему не повезло, потому что Елена Петровна тоже торопилась – ей нужно было поскорее выяснить все обстоятельства смерти восходящей звезды сериального мыловарения Евгении Полярной.
Погибшей актрисе было под сорок, но звезда ее зажглась не так давно – после выхода на экраны сериала с многообещающим названием «Сплетни». Сериал, по мнению Елены Петровны, высокохудожественностью не страдал, актерский состав был ширпотребный, режиссерская и операторская работа оставляла желать лучшего, но рейтинг фильм набрал колоссальный – за счет скандальности темы закулисья шоу-бизнеса с явными отсылками к реальным медиаперсонам. Создатели копнули глубоко и предъявили миру все грязное белье публичных персон. Народ жадно глотал каждую серию, разоблачающую кумиров миллионов, а потом живо обсуждал увиденное в офисах, школах и Всемирной паутине.
Евгении Полярной в популярном сериале выпала роль звезды российской эстрады, страдающей от тирании продюсера, а по совместительству – мужа. Актриса великолепно вжилась в образ и мастерски справилась с игрой, так что сочувствовала ее героине вся огромная Россия. К тому же в отличие от других актеров, чьи образы были несколько размыты, отчего зрителю приходилось угадывать, кто скрывается под маской, Полярная даже без грима была феноменально похожа на своего прототипа. Однако личным сходством и талантливой игрой дело не ограничивалось. Было в Полярной нечто такое, что заставляло зрителя не только таращиться на экран, но и восхищаться ею.
За кадром Полярная вела яркую и бурную жизнь: занималась благотворительностью, не пропускала светских тусовок, что привлекало к ее персоне внимание прессы. Она была блистательна и выглядела молодо, свежо, лет на двадцать пять, максимум на двадцать семь. Зотова никогда бы не поверила, что актрисе уже тридцать девять, если бы не заглянула в паспорт.
Слава Евгении Полярной набирала обороты с каждым днем, но все оборвалось самым трагическим образом. Тело актрисы с черепно-мозговой травмой, множественными переломами и разрывами внутренних органов было найдено на набережной под метромостом, около станции «Воробьевы горы», что, по предварительной версии, говорило: женщина упала с большой высоты, предположительно с пешеходного моста. Предстояло выяснить, что стало причиной падения: несчастный случай, самоубийство или убийство, – и сделать это Зотова мечтала как можно быстрее, пока ее саму начальство, поклонники актрисы и представители СМИ не скинули с того же моста.
Талант у Полярной был бесспорным, отчего у Зотовой во время следственных мероприятий периодически случалось даже раздвоение сознания: Елена Петровна вдруг ловила себя на мысли, что расследует не смерть актрисы Евгении Полярной, а трагическую кончину известной певицы. Помутнение рассудка случилось и у начальника Зотовой, полковника Гаврилова. Тот сериал не смотрел, но нежно любил популярную певицу, поэтому к смерти актрисы отнесся, можно сказать, как к личной трагедии. Проверку по факту смерти Полярной Гаврилов взял под свой контроль и насел на Елену Петровну Зотову, требуя немедленных результатов. С другой стороны на следственное управление давили пресса и поклонники обеих дам, певицы и актрисы, но до настоящего момента Зотова ничего не могла предъявить начальнику, средствам массовой информации и народу.
