В тот вечер он сидел у камина, наслаждался кофе и, время от
времени покачивая головой, читал работу Ломброзо: теории, с его точки зрения,
весьма изобретательные, но совершенно несовременные.
Дверь бесшумно открылась, пропустив лакея.
– Сэр, вас желает видеть молодая леди, – негромко доложил
он.
Леди? Вот неожиданность! Может быть, племянница Этель? Да
нет, скорее всего, не она, Артур уточнил бы.
– Она не назвала своего имени? – спросил адвокат.
– Нет, сэр, но уверяла, что вы ее непременно примете.
– Впустите даму.
Вошла брюнетка лет тридцати, в элегантном черном костюме и
маленькой черной шляпке.
– Сэр Эдвард! Вы, наверное, не помните меня? Я Магдален
Воган.
– О, конечно, помню! – Он тепло пожал протянутую ему руку.
Теперь адвокат вспомнил ее окончательно. Он возвращался из
Америки на «Силлурике», и она тоже была там, эта очаровательная девушка, за
которой он неназойливо ухаживал, тогда она излучала какое-то необыкновенное
очарование, буквально пленившее сердце шестидесятилетнего джентльмена.
Вспоминая все это, Пелизер с еще большим жаром сжал пальчики неожиданной
посетительницы.
– Как мило, что вы зашли! Присаживайтесь!
Он пододвинул даме кресло и пустился в непринужденный
разговор, не переставая про себя удивляться этому визиту. Общие темы для
разговора были исчерпаны, и воцарилось неловкое молчание.
Дама нервно сжимала и разжимала пальцы на подлокотнике
кресла, облизывала сухие губы и все не решалась заговорить.
– Сэр Эдвард, – наконец сказала она, – мне необходима ваша
помощь.
– Да? – машинально откликнулся он.
– Вы мне тогда говорили... вы говорили, что сделаете для
меня все, что угодно, – продолжала она дрожащим голосом.
Да, это он и в самом деле говорил. Подобного рода обещания
часто даются в момент расставания. Он вспомнил свои слова, которые произнес,
поднеся руку девушки к своим губам: «Если я когда-нибудь смогу что-то сделать
для вас, я это сделаю. Не забывайте...»
Да, подобные вещи говорят, но, увы, очень редко сдерживают
обещания. Тем более через столько лет! Сколько же их прошло? Девять или
десять?..
Он бросил на женщину быстрый взгляд: она была по-прежнему
очень красива, но утратила, на его взгляд, главное свое очарование – хрупкую
чистоту ранней молодости. Другой мужчина на его месте – мужчина более молодой,
– без сомнения, нашел бы, что ее лицо стало куда интереснее, чем прежде, но сэр
Эдвард не ощутил при виде ее той волны эмоций, которая захлестнула его тогда, в
конце их совместного путешествия через океан. Поэтому незамедлительно перешел к
обороне.
– Конечно, конечно! – сказал он суховато. – Я буду рад
оказать вам услугу... Но боюсь, что теперь мало чем могу быть вам полезен.
Она, казалось, не замечала в нем этой перемены, так же как и
недостатка энтузиазма. Магдален принадлежала к тому типу людей, которые,
добиваясь своей цели – в данном случае столь необходимой ей помощи сэра
Эдварда, – умели не замечать всего остального. Она была уверена, что он ей не откажет.
– У нас очень большие неприятности, – взволнованно
произнесла Магдален Воган.
– У нас? Вы замужем?
– Нет... Говоря «у нас», я имею в виду себя, моего брата и,
конечно, Вильяма и Эмили тоже. Сейчас объясню. У меня была тетка, мисс Крэбтри.
Вы, наверное, читали в газетах? Это было ужасно, ее убили...
– А! – Проблеск интереса мелькнул в глазах адвоката. – Это
было месяц назад, не так ли?
– Чуть меньше. Прошло три недели.
– Да, я вспоминаю. Ее убили дома. Виновного так и не нашли?
– Нет... и вряд ли найдут. Некого искать.
– Как это?
– В том-то и весь ужас! В газетах об этом не говорилось...
но полиция знает, что в тот вечер никто из посторонних в дом не входил.
– Вы хотите сказать...
– Что это сделал кто-то из нас, живущих в доме. Но кто?
Полиция не знает, мы – тоже. Мы не знаем. А за нами наблюдают, за нами шпионят,
постоянно спрашивают, кого мы подозреваем. Ох! Если бы это был и в самом деле
кто-то посторонний... но я не понимаю тогда, как...
В адвокате Пелизере взыграла наконец профессиональная жилка.
– Подозревается кто-то из членов семьи?
– Да. Официально представители закона этого не говорят,
держатся очень корректно, но весь дом обыскан, нас всех не единожды
допрашивали, даже Марту, старую прислугу. И я боюсь... я так боюсь, сэр!
– Дорогая моя девочка, успокойтесь. Я уверен, что вы
несколько преувеличиваете...
– Нет! Это сделал кто-то из нас. Иначе просто не может быть!
– Кого конкретно вы имеете в виду? Каких людей?
Магдален выпрямилась.
– Ну, это я и Мэттью, – начала она уже более спокойным
тоном. – Тетя Лили была сестрой моей бабушки. Мы с Мэттью жили у тети с
четырнадцати лет – мы близнецы. Еще Вильям Крэбтри, сын ее брата, наш кузен. Он
тоже живет в этом доме со своей женой Эмили.
– Ваша тетя Лили им тоже помогала?
– Более или менее. У него, правда, есть небольшие
сбережения, но он слаб здоровьем, поэтому жил у нее. Это спокойный, немного
мечтательный человек. Я уверена, он не способен на убийство.
– Я все-таки еще не понял. Может быть, вы передадите мне
факты, если это не слишком расстроит вас.
– Вы правы. Я постараюсь быть точной. Ах, как это все
ужасно! Как ужасно! Да, так вот... Мы пили чай, а потом разошлись, как всегда,
по своим комнатам, чтобы заняться делами. Я шила, Мэттью перепечатывал статью –
он журналист, Вильям поспешил к своим маркам, а Эмили вообще не спускалась к
чаю: она приняла таблетки от мигрени и лежала в постели. А вечером, в половине
восьмого, Марта нашла тетю Лили мертвой. Ее голова... ах, это так ужасно...
была сплошным кровавым месивом.
– Орудие убийства нашли?
– Да. Тяжелое пресс-папье, которое всегда лежало на
письменном столе недалеко от двери. Никаких отпечатков. Его тщательно вытерли.
– Простите, но какие у вас сразу возникли предположения?
– Сначала подумали о грабителе. Ящики бюро были выдвинуты и
перевернуты. Мы вызвали полицию. Смерть, как они установили, произошла примерно
час назад. Марта на допросе уверяла, что в дом никто не входил. Все окна были
закрыты, нигде никаких следов взлома. Тогда начали задавать вопросы нам... –
Девушка перевела дух, ей тяжело было говорить. Испуганные, умоляющие глаза
искали сочувственного взгляда сэра Эдварда.
