— Ну-ну, — хмыкнул Патрик, и Надя поняла, что он ей не поверил.
— Я ведь спрашиваю не из пустого любопытства, — продолжал Патрик, — просто так пираты не стали бы нас преследовать, у них сейчас своих забот хватает.
«Если на то пошло, пираты не стали бы меня похищать, — подумала Надя, — им от этого никакой выгоды. Они сделали это по приказу того беловолосого. Но кто же он такой? И что он имел в виду, когда спрашивал: где он, где он?»
— Вы хотите сказать, что вам со мной гораздо опасней, чем без меня? — спросила Надя.
Расчет был прост, английское воспитание взяло верх, и Патрик пробормотал, что он поможет ей выбраться к цивилизации, а там она вольна поступать, как хочет.
Надя удовлетворилась этим, хотя понятия не имела, что она будет делать, попав в цивилизованные места. Наверно, нужно идти в российское посольство. Ну, там видно будет.
Гористая местность закончилась. Разбитый джип скатился в долину и остановился. Водитель повернулся к пассажирам и проговорил, обращаясь к Наде:
— Голова! Голова плохо! Волосы плохо!
— Что не так с моей головой? — обиженно переспросила девушка. — Ну да, я давно не мыла волосы, у меня просто не было подходящих условий, ни горячей воды, ни шампуня…
— Дело не в этом, — догадался Патрик. — Мы въезжаем на территорию, контролируемую исламистами. Здесь волосы у женщины обязательно должны быть покрыты платком. Хиджабом.
— Да-да, — оживился водитель. — Хиджаб! — И протянул Наде выцветший платок.
Надя кое-как покрыла платком волосы. Водитель снова тронулся и вскоре подкатил к выжженной солнцем деревушке. Посреди этой деревушки стояла фанерная будка, возле нее слонялся разморенный жарой чернокожий солдат. При виде джипа он оживился, поправил форменный берет и, подойдя к машине, заговорил с водителем. Водитель бойко ответил, показал рукой на своих пассажиров и произнес уже знакомое Наде слово — Харгейса. Пограничник снова заговорил. Водитель поцокал языком, повернулся и сообщил Патрику:
— Сильно жадный. Хочет десять тысяч шиллинг.
— Десять так десять, — согласился Патрик и протянул пограничнику два доллара. Тот высокомерно взглянул на деньги, взял их двумя пальцами и отвернулся, разом утратив всякий интерес к джипу и его пассажирам. Водитель выжал сцепление, джип кашлянул, зарычал, как простуженный лев, и перевалил границу.
По другую сторону границы была точно такая же деревушка. Даже, наверное, та же самая. Она состояла из таких же приземистых глинобитных хижин, была так же выжжена солнцем, так же покрыта красноватой пылью. Земля здесь так же была усеяна толстым слоем рваных полиэтиленовых пакетов и пластиковых бутылок из-под кока-колы. Тощие облезлые козы старательно разрывали мордами этот пластиковый сор в поисках какой-нибудь пищи. Тут же пробегали темнокожие подростки с тележками, набитыми всякой всячиной, — они олицетворяли собой пограничную торговлю, перевозя дефицитные (то есть любые) товары с одной стороны границы на другую.
— Сомалиленд! — объявил водитель, миновав ничейную территорию и свернув на боковую улочку.
В последний момент Надя бросила взгляд на пограничный пост. Возле него стоял синий внедорожник, с пограничником разговаривал высокий белый мужчина. Даже отсюда Надя увидела его длинные, удивительно белые волосы. Блондин что-то говорил пограничнику, яростно жестикулируя, но тот не соглашался, мотал головой, а потом даже угрожающе схватился за автомат.
Водитель вырулил в конец деревни и затормозил перед сколоченным из старых досок бараком, на двери которого была нарисована чашка чая. Сразу было видно, что изобразивший эту чашку местный художник никогда не учился живописи и был убежденным последователем примитивизма.
— Один момент! — проговорил водитель, обернувшись к пассажирам. — Пить! Чай! — И для верности он ткнул пальцем в творение неизвестного художника.
— Чай так чай! — согласился Патрик и помог Наде выбраться из мусорного контейнера на колесах.
Отряхнув с волос и одежды красную пыль, они вслед за водителем вошли в барак.
Внутри имелось два стола, изготовленных из ржавых листов кровельного железа, и железная же бочка, на которой расположился хозяин заведения, он же по совместительству бармен и официант.
Надя с удовольствием выпила бы чашку чая, но тот напиток, который предложил им с Патриком хозяин, только с большой натяжкой можно было назвать чаем. Это была мутноватая сладкая бурда, слегка подкрашенная молоком.
— Это эфиопский чай, — пояснил Патрик, отпивая из своей кружки. — Пейте, он неплохо тонизирует.
Пока они пили свой чай, водитель о чем-то вполголоса переговаривался с хозяином. Неожиданно они начали спорить, ссориться, потом так же неожиданно помирились и пожали друг другу руки, явно скрепляя этим рукопожатием какую-то сделку.
— Не нравятся мне эти переговоры! — проговорил Патрик. — Кажется, наш водитель нашел себе более интересную работу.
Он как в воду глядел. Обменявшись рукопожатием с хозяином, водитель подошел к своим пассажирам и сказал, в растерянности разведя руками:
— Нет Харгейса!
— Что значит — нет Харгейса? — насторожился Патрик. — Мы же договорились, что ты довезешь нас до Харгейсы!
— Машина ломаться, — пояснил водитель, глядя на пассажиров честными прозрачными глазами.
— Как это она успела сломаться, пока мы здесь пили чай?
— Нет Харгейса! — повторил водитель.
— Нет Харгейса — нет фифти саусендс шиллинг! — твердо проговорил англичанин. — Не довезешь до конца — не получишь денег!
— Это нечестно! — воскликнул водитель, и повернулся к хозяину заведения, призывая его в свидетели.
— А бросать нас тут честно?
— Я не бросать! Здесь есть такси до Харгейса!
Действительно, водитель отвел их на утрамбованную площадку за деревней, где стояли две потрепанные «Тойоты», игравшие в этих краях роль общественного транспорта. Одна машина оказалась уже забита под завязку и собиралась уезжать, водитель второй зазывал пассажиров, хотя, на взгляд Нади, их уже и так было слишком много.
Четыре разговорчивых чернокожих человека утрамбовались на заднем сиденье, высокая женщина в темно-красной накидке затолкала в багажник «Тойоты» двух жалобно блеющих коз и умудрилась втиснуться пятой на то же сиденье.
— Вы садитесь впереди, — распорядился водитель «мусорного бака». — Это места «люкс»!
Надя и Патрик кое-как втиснулись на переднее сиденье рядом с водителем. При этом колено Патрика уперлось в рукоятку переключения скоростей.
— О’кей? — осведомился таксист.
— О’кей! — кивнул Патрик.
«Тойота» сорвалась с места и помчалась по пыльной ухабистой дороге. При этом каждый раз, когда водителю требовалось переключать скорость, Патрику приходилось поднимать ногу. Вскоре это у него отлично получалось, они с водителем достигли полного взаимопонимания и действовали слаженно, как единая команда.
