— Извините… — пролепетала она, заливаясь краской. — Я постучала… у вас было открыто…
— Ничего страшного! — Патрик широко улыбнулся, показал ей пакет, который держал в руках. — Я вам принес обновку.
Он развернул пакет и положил на кресло длинное темное платье и какой-то сложный головной убор.
— Что это? — удивленно спросила Надя.
— Одежда обычной сомалийки, — невозмутимо ответил англичанин.
— И вы хотите, чтобы я это надела? — В голосе Нади прозвучал настоящий ужас.
— Не то чтобы хочу, — Патрик замялся, — однако вы видели, какой шумный успех мы с вами имели на улице. Белых женщин здесь видят чрезвычайно редко, и ваше появление становится настоящей сенсацией. К тому же вы не можете ходить в этих обносках. — Он указал на совершенно разорвавшиеся шорты и рубашку. — Все равно нужно было что-то купить. Так что если мы хотим не слишком обращать на себя внимание местных жителей, лучше будет, если вы переоденетесь. А поскольку мы собираемся на важную встречу…
С этими словами Патрик деликатно удалился в ванную комнату. Прежде чем приступить к примерке, Надежда искоса взглянула на постель англичанина.
Там, где она видела пистолет, теперь ничего не было.
«Но когда он успел его спрятать? — подумала девушка. — Ведь прошло меньше минуты, и он все время был у меня на глазах! Нет, наверное, мне в прошлый раз просто померещилось! У меня от жары и утомления начались галлюцинации!»
Успокоившись на этот счет, Надя с трудом напялила на себя платье. Как ни странно, в нем было не так жарко. Но вот с головным убором она никак не могла справиться и, в конце концов, позвала на помощь англичанина.
— Как это надевают? — проговорила она, так и этак поворачивая странную сетку из черной ткани и конского волоса. — И вообще, что это такое?
— Чачван, — пояснил Патрик, ловко расправляя головной убор и спуская сетку на лицо девушки. — Это надевают с паранджой. Но паранджу здесь не носят. Немного тренировки — и вы научитесь надевать сетку самостоятельно. Правда, сейчас даже здесь не все женщины носят такой строгий наряд, большинство просто прикрывают волосы платком…
— Может, и мне можно ограничиться платком? — простонала Надя из-под волосяной сетки, закрывшей ее лицо.
— Нельзя! — строго возразил англичанин. — Мы ведь хотим, чтобы вы стали совершенно незаметны, превратились в невидимку, так что вам придется немножко потерпеть!
— Ничего себе — немножко! — пробубнила Надя. — Под этой штукой вообще невозможно дышать! К тому же она колется! И вообще — на какую это важную и тайную встречу мы собираемся?
— Кажется, я говорил вам, что летчики из бывшего Советского Союза возят из Эфиопии в Сомалиленд кат, легкий наркотик? Обратно они летят налегке и иногда берут пассажиров. Вот я и хочу встретиться с этими летчиками и поговорить. Возможно, они захотят помочь своей соотечественнице…
— Соотечественнице? — Надя закашлялась и с трудом стащила чачван. — Откуда вы знаете?
— Ваш акцент и… когда мы ночевали на дереве, вы говорили во сне. По-русски. — Патрик виновато улыбнулся.
— Вы знаете русский? — с подозрением спросила Надя.
— Нет, но на слух могу определить, что за язык, — невозмутимо отозвался он, снова нахлобучивая на нее сетку. — Впрочем, если вы не хотите это обсуждать — я не настаиваю, но русские летчики могут пойти нам навстречу. Все-таки здесь нечасто можно встретить русскую женщину. Может быть, они отвезут нас с вами в Аддис-Абебу. Там уже есть нормальный международный аэропорт, откуда можно улететь практически в любую страну мира.
— Это здорово, — вздохнула Надя, немного приподняв сетку, чтобы перевести дыхание. — Ради этого я, так и быть, согласна немного потерпеть. Но только немного…
Она подумала, что в столице Эфиопии есть российское посольство, там ей помогут. Неужели уже завтра кончится весь этот кошмар?
— Да, вот еще что, — проговорил Патрик, прежде чем выйти из номера. — Постарайтесь выработать походку мусульманской женщины. Идите мелкими шагами, потупив взор и не глядя по сторонам…
— Да ладно вам поучать, — ворчливо сказала Надя, — смогу уж пройти, как надо…
Спутники покинули отель.
Портье проводил их невозмутимым взглядом.
Базар на площади перед отелем уже затих, жара немного спала, улицы опустели. По ним медленно брели обратно на пастбища верблюды и козы, не проданные за день, смирные ослики катили двухколесные тележки с подержанной одеждой и перезрелыми фруктами. Впрочем, некоторые торговцы фруктами еще не убрали свой товар, надеясь продать еще парочку грейпфрутов или связку бананов. Они зажгли над своими лотками маленькие электрические лампы и уныло зазывали прохожих.
Небо приобрело удивительный оттенок расплавленного золота. На этом фоне выделялись черные ветви засохших деревьев, с которых свисали странные черные наросты, похожие на сломанные зонтики. Вдруг один из этих «зонтиков» сорвался с ветки и полетел, шумно размахивая черными крыльями.
— Что это? — удивленно спросила Надя.
— Летучие собаки, — невозмутимо ответил англичанин. — Это очень крупные летучие мыши. Не беспокойтесь, они совершенно безопасны, питаются фруктами.
Со всех сторон доносился сладковатый запах сомалийского чая с молоком. На каждом шагу виднелись столики чайных, за которыми сидели большие, чисто мужские компании. Столики, само собой, были сооружены из ржавых железных листов и какого-то металлолома, подозрительно напоминающего обломки боевого вертолета.
Патрик уверенно шел в известном одному ему направлении.
По мере того как они удалялись от центра города, дома вокруг становились все ниже и беднее, следы былых разрушений — все заметнее, улочки — все у´же и темнее, прохожие почти исчезли. То и дело мимо проскальзывали какие-то подозрительные фигуры, но англичанин не показывал признаков волнения, и Надя послушно семенила за ним, как настоящая восточная женщина.
Вдруг впереди раздался странный прерывистый звук. Англичанин схватил девушку за локоть:
— Постойте! Пропустим этих людей!
Навстречу им по улице медленно брела вереница странных, похожих на призраки людей, закутанных в длинные серые балахоны. Возглавлявший эту вереницу человек держал в руке медный колокольчик и непрерывно звонил в него, издавая тот самый тревожный дребезжащий звук, который заставил Патрика остановиться.
Лица большинства были закрыты капюшоном или краем покрывала, но тот, что шел впереди процессии, откинул свой капюшон и в упор взглянул на Надежду.
Девушка вздрогнула.
Лицо этого человека было не того красивого светло-коричневого цвета, как у большинства сомалийцев, а неприятного землисто-серого оттенка. Губы его чудовищно распухли, носа, наоборот, почти не было.
— Что это? — испуганно прошептала Надя, вцепившись в плечо своего спутника.
