Затем аббат увидел хозяина лавки.
Это был высокий чернокожий, облаченный в длинное белое одеяние, вытканное по краю золотом. В руках он держал янтарные четки, которые неторопливо перебирал, что-то едва слышно шепча. Он был стар, очень стар, но крепок и силен, а взгляд его темно-ореховых глаз, казалось, проник в самую душу аббата.
— Я привел к тебе того человека, о котором ты говорил! — произнес мавр, показав хозяину лавки на аббата.
— Ты хорошо выполнил свою работу и заслужил награду! — проговорил чернокожий своим сильным голосом и протянул ему кожаный кошель, набитый золотом.
Мавр взял золото, низко поклонился и покинул лавку.
— Я знаю несколько языков… — начал аббат, но чернокожий остановил его движением руки:
— Это мне известно. Я не собираюсь отправлять тебя на галеры, или на рудники, или на далекие плантации. Я вовсе не для этого выкупил тебя у прежнего хозяина. Ты нужен мне, поскольку именно ты исповедал некоего умирающего португальца.
— Откуда вы знаете, господин… — начал аббат, но собеседник снова остановил его нетерпеливым жестом:
— Я знаю, и этого довольно. А теперь отдай мне пояс португальца.
Аббат на мгновение замешкался. Он вспомнил, как берег этот пояс словно зеницу ока, как вынес его с пиратского корабля, как прятал под жалким рубищем раба…
— Отдай мне его, — твердо повторил чернокожий. — Это не твоя тайна и не твое назначение. Ты должен был только принести его мне.
И аббат подчинился.
— Что же теперь будет со мной? — спросил он, отдав чернокожему пояс.
— Не бойся, с тобой все будет хорошо. Сейчас я отведу тебя к одному купцу, который на следующей неделе повезет груз пряностей в Дамаск. По пути на него нападет французский корсар. Бедного купца убьют, тебя же освободят и привезут во Францию. После всего, что тебе пришлось перенести, ты не захочешь отправляться в далекие страны и получишь сельский приход неподалеку от Марселя. Знатный родственник из Парижа окажет тебе протекцию, и к пятидесяти годам ты станешь епископом… дальше, пожалуй, я не буду рассказывать. Человек не должен слишком много знать о своем будущем. Как сказал один мудрец, в многом знании много печали…
Чернокожий отвернулся, подошел к шкафчику из черного дерева и положил монету, которую извлек из пояса, в одно из его отделений…»
Олег вошел в полутемный зал ресторана и осмотрелся.
— Сюда, пожалуйста, господин Гусаков, — подскочил метрдотель, — вас ждут.
— Сам вижу! — Олег разглядел уже в дальнем конце зала блестящую лысину Волосовича.
По иронии судьбы адвокат, носивший такую фамилию, был давно и безнадежно лыс. Но этот факт его совершенно не расстраивал. Господин Волосович не только выглядел, но и в действительности всегда был довольным жизнью.
Полноватый, вальяжный, с красивым бархатным голосом и приятной улыбкой, адвокат специализировался на наследственных делах. Дел этих он никогда не проигрывал, гонорары брал астрономические. Злые языки говорили, что именно поэтому Волосович выглядит всегда таким довольным жизнью, как кот, которого по ошибке заперли на ночь в погребе со сметаной и сливками. Впрочем, злых языков было немного, Волосович умел ладить со всеми, это, как он утверждал, профессиональное.
— Приветствую вас, дорогой! — Адвокат взмахнул рукой, что заставило Олега поморщиться, он заметил, что Волосович незаметно взглянул на часы. Ага, время пошло…
Думая о том, сколько его денег каждую минуту перетекает в карманы этого краснобая, Олег только зубами скрипнул. Денег было мало, катастрофически мало. В последнее время ему не везло с бизнесом. Да тут еще это дело…
— Что вы так морщитесь, живот прихватило? — заботливо спросил адвокат. — Нужно, дорогой мой, правильно питаться. Нельзя пренебрегать нуждами собственного организма.
Сам он просто лучился здоровьем и хорошим настроением.
— Давайте о деле. — Олег сел напротив и уставился на адвоката в упор.
Подскочил официант с меню, Олег не глядя ткнул пальцем в какое-то блюдо. Адвокат вытянул шею, чтобы рассмотреть, и пожевал губами, не одобряя его выбор.
— Итак, — сказал он, — я говорил с вашей… тещей.
— Бывшей… — прошипел Олег, — бывшей тещей…
Ох, как он ее ненавидел! Его просто трясло об одном упоминании имени этой женщины. Это же надо, какую змеюку пригрел он, можно сказать, на собственной груди! Куда до этой бабы ее доченьке — мямле и тихоне!
Его долго мариновали в Момбасе, оформляя документы, все остальные пассажиры того злополучного круиза уже давно улетели по домам, а он все торчал в этом богом забытом африканском порту. Тело он распорядился сжечь и получил урну, где вместо Надиного праха лежал пепел совершенно посторонней девицы. Но про это никто не знал, кроме него и той прохиндейки Надин. Она о себе больше не напоминала, как в воду канула. Да и черт с ней.
Он сразу же позвонил теще и сообщил ей печальное известие. Она приняла его достойно, не рыдала в трубку и ни в чем его не упрекала. Он еще подумал тогда, что хоть тут у него проблем не будет. Как же он ошибался!
Когда он привез эту чертову урну, теща опять-таки вела себя вполне прилично. Устроила похороны, не рыдала, не кричала, что это он во всем виноват и так далее. Народу было немного, все прошло скромно. Олег о происшедшем рассказывал коротко и скупо — дескать, не могу вспоминать, больно…
Свою версию событий он выработал еще там, в Момбасе, когда сидел на берегу моря и пялился на воду. Волны ему и подсказали или сам додумался.
Надя очень испугалась, когда на лайнер напали пираты. И с тех пор так и не смогла оправиться. Она не была готова к таким испытаниям. Он, Олег, с себя вины не снимает, мог бы заметить, что с ней что-то не так. Но он тоже был на взводе, нервничал, как тут без него дела идут. А Надя стала курить и пить. Ну, он побоялся говорить с ней строго, так, мягко пожурил. Тогда она стала покупать спиртное и пить не в баре, а в номере. И вот, когда его не было, она, видно, выпила лишнего, потом закурила и заснула. Это был такой ужас… Одно хорошо, врачи сказали, что она ничего не почувствовала, задохнулась в дыму…
Все это, прерываясь и всхлипывая, Олег вполголоса рассказал теще в первую же встречу. Она опять-таки приняла его рассказ спокойно, посидела, помолчала, а потом они решили, что не нужно никому ничего рассказывать. Несчастный случай — и все. Теща не хотела, чтобы ее дочь считали пьянчужкой, Олег на это и рассчитывал.
После похорон урны он окунулся в дела, которые оказались запущенными сверх всякой меры. Никому нельзя доверять, ни на кого нельзя фирму оставлять, это точно. И вот тут выяснилась одна очень неприятная вещь — кончилась доверенность от Нади на ту часть фирмы, которая была оформлена Олегом на нее. По чистой глупости и жадности, за что теперь и расплачивается. Тогда все завертелось, он Надьку побил под горячую руку, она ушла, он уговаривал ее вернуться, круиз этот выдумал, чтоб ему пусто было. И хотел сразу же после отпуска вопрос с доверенностью решить. Но не успел. А без этой доверенности он не мог делать кое-какие платежи. И бухгалтер каждое утро встречала его вопрошающими глазами — когда же, когда? Долги копились с ужасающей быстротой.
