– Папа приехал! – воскликнул Ваня.
– Скажи эту фразу по-английски, – попросила я.
Мальчик на секунду задумался, потом все-таки сказал, но с ошибкой.
– Ты говоришь «приезжает», а не «приехал», – поправила я, – скажи еще раз, но в прошедшем времени.
Ваня опять задумался, но в эту минуту в комнату вошла няня и торжественно объявила:
– Корнил Борисович приехали.
И что, нам теперь кричать «ура» от радости и прыгать до потолка?
– Спасибо, Маргарита, мы заканчиваем.
Я подсказала мальчику, как будет по-английски «приехал», и объявила ему, что занятие окончено. Он поблагодарил меня – на английском, разумеется, и пошел к двери.
– Мы сейчас пообедаем и поедем с детьми в зоопарк, – напомнила мне зачем-то няня.
– Да, да, я знаю. Я уже ухожу, – я взяла свою сумку.
Мы втроем спустились на второй этаж, там Маргарита с Ванечкой пошли в столовую, а я повернула к лестнице, ведущей вниз.
– Оксана Игоревна! – услышала я голос господина Золотова.
Я остановилась. Он шел ко мне из столовой, одетый в дорогой костюм. Походка его была вальяжной, в руке он держал сигарету.
– Закончила занятия с детьми?
Даже «здравствуйте» не сказал. Стоит ли удивляться невежливости охранников, если хозяин такой! Но я-то воспитана по-другому. Что ж, преподам этому невеже небольшой урок вежливости.
– Здравствуйте, Корнил Борисович, – сказала я, особо выделив слово «здравствуйте». – Да, занятия мы закончили. Я ухожу.
– Может, отобедаешь с нами, Игоревна?
Я растерялась. Конечно, с одной стороны, сомнительное это удовольствие – делить хлеб с таким уродом, лишившим собственных детей матери. Но, с другой, посидеть и пообщаться за столом – хорошее средство познакомиться ближе со всеми обитателями дома. Вдруг удастся услышать что-нибудь интересное и полезное для моего дела? Поколебавшись пару секунд, я согласилась. Вера показала мне, где можно помыть руки, и проводила в столовую.
Это была просторная светлая комната, расположенная рядом с кухней, посередине ее стоял большой стол, вокруг него – стулья. На столе тарелки, блюда, столовые приборы, большая плетеная хлебница с кусочками белого и ржаного хлеба. За столом уже сидело все семейство, включая няню. Я увидела, что свободных стульев осталось два – рядом с Золотовым и рядом с Ваней. Разумеется, я села на тот, что стоял рядом с мальчиком.
– Bon appеtit, mademoiselle, – сказала мне Танечка.
– Merci, – улыбнулась я девочке.
Вера поставила передо мной тарелку с окрошкой, я взяла ложку, кусок ржаного хлеба и принялась есть.
– А почему mademoiselle, а не madame? – спросил Ваня.
– Мademoiselle говорят незамужним девушкам, – объяснила ему сестра, – а наша Оксана Игоревна еще не замужем, я узнавала.
– А madame говорят тем, кто уже замужем? – продолжал допытываться мальчик.
– Да.
– Ваня, меньше разговаривай, больше работай ложкой, – сделала мальчику замечание няня, – сегодня утром опять плохо кушал. Смотри, у тебя еще полная тарелка окрошки, а Таня свою уже доедает.
– Я ем… Просто мне налили больше, чем ей.
– Всем налили одинаково. И не болтай под столом ногой. Ты от этого трясешься и проливаешь окрошку на скатерть.
Нам принесли второе. Я вооружилась вилкой и ножом для мяса. Краем глаза я посматривала на хозяина. Он ел молча, взгляд его был каким-то недовольным.
Няня, видя, что Ваня отстает от всех в плане еды, начала уговаривать своего подопечного:
– Ванечка, давай, давай, доедай окрошку, а то тебе кашу с мясом не дадут. Смотри: уже все съели окрошку, и всем принесли мясо.
– Не хочу мясо!..
– А кашу?
– И кашу не хочу!
– Ванечка, доешь хотя бы окрошку. Ну, давай: ложечку за папу, ложечку за маму…
– Опять?! – Корнил Борисович рявкнул так, что все за столом вздрогнули, и я в том числе. – Сколько можно повторять?! Сто раз тебе говорил, бестолковая: не упоминать при детях о матери! Что, трудно запомнить или ты, идиотка, нарочно их дразнишь?
Я посмотрела на Маргариту. Та от волнения пошла красными пятнами. Все перестали есть. Танечка опустила головку, а Ваня сидел хмурый и исподлобья смотрел на отца.
– Корнил Борисович, – залепетала испуганная няня, – извините… Забыла… Мы в садике всегда так детей уговаривали покушать… Я привыкла… На них такая приговорка хорошо действует…
– Меня не волнует, что вы в своем садике вытворяли! «Приговорка»! В садике ты могла хоть на ушах стоять, а здесь я устанавливаю порядки! Еще раз услышу… соберешь вещи, поняла?!
– Папа, не ругай Маргариту Андреевну, – сказал Ваня тихо, но очень твердо, – она же не виновата, что ты маму выгнал.
Я испуганно посмотрела на мальчика. Что отец сейчас с ним сделает?
Корнил Борисович перевел взгляд с няни на сына и уставился на него удивленно:
– Что ты сказал? Ты как смеешь указывать отцу?! Без тебя знаю, сопляк, кого мне ругать, а кого нет! Твое дело заткнуться и молча жрать мою жрачку! Это я тебя кормлю, и это я тебя сейчас повезу в зверинец, так что знай себе помалкивай…
– Корнил Борисович! – Няня с мольбой смотрела на хозяина.
– Что «Корнил Борисович»? Ну, что «Корнил Борисович»? Чего замолчала-то? Из-за тебя весь сыр-бор! Ты, между прочим, обязана следить за тем, чтобы мои дети меня уважали и слушались, а ты потворствуешь тому, что они со мной спорят!
Я подумывала, стоит ли мне вмешиваться. Все-таки я в первый раз удостоилась чести сидеть за хозяйским столом. А вдруг Корнил меня выгонит навсегда? Запросто! Попаду под горячую руку… Как мне тогда снова попасть в этот дом? Нет, не за этим я сюда пришла. Я сцепила зубы, и хотя очень хотелось сказать этому самодуру несколько слов от себя лично, но я сумела сдержаться и промолчала. Ничего, пусть пока издевается. Придет время, он за все ответит. А с детьми я потом поговорю, отдельно.
Золотов между тем обвел всех нас тяжелым взглядом и опять принялся за трапезу. А у меня пропал аппетит. Интересно, с каким настроением дети сейчас поедут в зверинец?
На десерт домработница подала компот из свежих ягод, пирожные и зефир в шоколаде. Я заметила, что все едят как-то чересчур вяло, а когда хозяин встал из-за стола, все как будто вздохнули с облегчением.
– Жду внизу, – бросил Корнил через плечо, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышел из столовой.
Дети тут же загалдели.
– Оксана Игоревна, а вы поедете с нами в зверинец? – спросил Ваня.
– Нет, Ванечка, я сейчас поеду к себе домой, – ответила я.
