Итак, я отправилась в редакцию. По дороге заехала в фирменный винно-водочный магазин и купила коробку коньяка. Продавец положил ее в большой пакет и, многозначительно посмотрев мне в глаза, пожелал «приятно отдохнуть». Почему продавцы считают, что спиртное люди покупают исключительно для себя?
Антон, как всегда, сидел за компьютером.
– Срочная работа? – посочувствовала я.
– Да нет, просто пишу по свежей памяти… Присаживайся. Как оно, твое ничего?
– И так, и эдак. Слушай, я тут привезла тебе спасибо.
С этими словами я поставила перед Ярцевым фирменный пакет.
– Что это? Ах да… два коньяка. Помню. – Антон заглянул внутрь. – А почему так много?
– Это, так сказать, от полноты души.
– А! Значит, это не просто спасибо, а большое спасибо. Ну, что ж, приятно иметь дело с понимающим человеком.
Ярцев с довольной физиономией убрал презент под стол.
– Так как, говоришь, твое ничего?
– Антон, мне нужна твоя помощь.
– Ну, вот… Я так и знал. Вернее, чувствовал, что это – взятка.
– Но заметь: за благородное дело!
Ярцев вздохнул:
– Твое счастье, Полина, что я взяточник! Рассказывай, куда ты там опять хочешь втянуть такого порядочного человека, как я? Наверняка – в авантюру.
Я коротко изложила Антону суть дела. Что он должен будет в магазине отвлечь внимание папаши Золотова, пока мы с подругами уведем у него сына.
– Так это же похищение человека! Статья…
– Сто шестая, часть вторая. Но ты не будешь привлечен, Антон! Это я тебе как юрист говорю. Кто вообще тебя будет искать?! Ну, подошел человек к человеку в магазине, ну, похлопал по плечу, руку пожал… Так ведь друга детства встретил! Вернее, думал, что встретил. Но обознался, как выяснилось… И пошел себе своей дорогой. А если и найдут тебя, – что, заметь: маловероятно, – так это еще доказать нужно, что ты хлопал Золотова по плечу с умыслом.
– А ты, значит, в это время…
– Уведу у него сына. Но ты за папашу не переживай. Он отсудил у матери детей благодаря своим деньгам… Да ты помнишь, я тебе эту историю рассказывала!
– Да, конечно. Но, Полина, ведь он поступил по закону…
– Закон и справедливость часто не совпадают. Не мне, Антон, тебе это говорить! Ты лучше скажи: поможешь или нет?
– Золотые твои слова! Насчет закона и справедливости. Поэтому одни живут по совести, другие – по понятиям.
– А ты на стороне кого?
– Справедливости, конечно. Поэтому вернуть ребенка твоей подруге я помогу.
– Тогда я пошла. До созвона, – я встала.
– Подожди. Полина, ты что, забыла? Ты же хотела посмотреть фотографии тех пропавших девчонок!
– А, да! – Я опять опустилась на стул.
Ярцев полез в ящик стола, пошарил там и извлек на свет божий конверт, из которого высыпал на стол фотографии. Я взяла их в руки. Я листала их и приходила в ужас.
– Антон! Черт!..
– Я не черт.
– Я не о тебе. Смотри, ты ничего не замечаешь?
– А что я должен замечать?
– Они же все похожи друг на друга! Смотри – все молоденькие, лет шестнадцати, все белокурые, с длинными вьющимимся волосами… И глаза у всех – большие, круглые и голубые…
– Ну, с этим трудно спорить… И что?
– Антон! Я, кажется, все поняла!
– Что ты поняла?
– У меня есть догадка. И ее надо проверить. Но сделать это будет непросто.
– Давай говори, что ты там опять придумала! Тянешь кота за хвост…
– Антон, ты сможешь поехать со мной в одно место? Вернее, даже с нами. Я хочу захватить еще и подругу…
– Куда съездить? Мне вообще-то сейчас некогда, статью надо готовить…
– Антон! Если подтвердится все, что я думаю, у тебя будет такая статья!.. Такая сенсация!.. Ты еще и в герои попадешь.
– Я?! Ну-ну…
– Серьезно тебе говорю. А твои дружки-менты, возможно, тебя наградят.
– Полина! Ты можешь сказать наконец, что конкретно нужно делать?
– Конкретно – я знаю, кто похитил всех этих девушек.
– И кто же?
– Вставай, поехали со мной.
Антон поднялся, ворча, что, мол, нет ему, старику, покоя.
На улице мы сели в мою машину, припаркованную возле здания редакции, и я выжала сцепление.
Подъехав к дому Золотовой, я позвонила ей на мобильник.
– Марина, это я… Не пугайся, я опять к тебе, но на этот раз с гостями. Это свои… Я к тому, что открой нам дверь.
Мы с Антоном поднялись в ее квартиру. Марина открыла и сразу отступила в глубь коридора, в полумрак. Я сама щелкнула выключателем и посмотрела на Ярцева:
– Ну, и что скажешь?
Тот уставился на Золотову.
– Полина, в чем дело? – недовольно спросила Марина, переводя настороженный взгляд с меня на Ярцева и обратно на меня.
– И она такая же! – сделал наконец свой вывод Антон.
– Нет, я не такая же! – заверила нас хозяйка.
– Такая, такая!
– Полина, что все это значит? – У Марины было испуганное лицо.
– Марин, познакомься: это Антон, тот самый журналист, про которого я только что говорила тебе. И ты, Антон, познакомься: Марина, та самая мать, которой мы возвращаем детей.
В это время в прихожую выбежала Танечка:
– Полина, Полина, ты опять к нам в гости?
– А это один из тех детей… ну, ты понял!
– Полина, к чему все это? – Ярцев смотрел на меня удивленно.
– Хорошо, идемте в комнату, сейчас я все объясню…
Когда я закончила рассказ, Марина смотрела на меня широко раскрытыми глазами:
– Так ты думаешь, это Корнил похищал тех девушек?
– Боюсь, что да. И боюсь, что это связано с той дачей в «Грибниках».
– Нет, Полина, подожди, – Золотова покачала головой, – одно дело развестись со мной и отнять у меня детей, – здесь он действовал хотя бы по закону. Но совсем другое – похищать девушек и прятать их на даче в лесу. Это же уголовное преступление! Я не могу поверить, что Корнил способен на это.
– Марин, когда вы с ним познакомились, сколько тогда тебе было лет, не помнишь?
– Шестнадцать.
– Антон, девушкам, которые пропали, сколько было лет?
– Шестнадцать, и только одной семнадцать.
Я обвела взглядом моих друзей:
– Чувствуете? Он себе не изменяет. Его продолжает тянуть на юных, златовласых и кудрявых. И высоких. Я права, Антон? Все девушки подходят под это описание?
