– Подойдем ближе и разговор запишем, – пояснила я, и Нечаева достала из сумки свой слайдер. – Надеюсь, ты звук догадалась отключить? А то вдруг тебе кто-нибудь позвонит...
– Обижаешь. Звук давно отключен.
Мы подкрались к окошку, и Нечаева включила диктофон.
– Говорил я тебе, давай уедем из Горовска, нет, ты зацепилась за этот чертов «Экватор»! Даже Пасько он ни хрена не нужен оказался, Петруха понял, что с ним одна морока. А тебе все мало, мало... Дура!
– Сам придурок! Дружков своих неотесанных собрал вокруг себя, которые ничего как следует сделать не умеют.
– Молчи, баба, если ничего в этом не смыслишь!.. А стекло-то в эту сторону выбито, а не наружу, – заметил Леонтьич.
– А это что значит?
– Ты даже этого не понимаешь, а еще в директора метишь.
– Не сомневайся, стану директором и всю твою кодлу тюремную выгоню.
– Станешь, – усмехнулся Кудряшов, – вот как завтра папка уйдет в прокуратуру, ты не директором, а подозреваемой станешь...
– Выключай, – шепнула я Алинке. Та не поняла зачем, но все-таки нажала на кнопку.
– Это тебе Казакова лапшу на уши повесила? Нашел кого слушать. Нет у нее никакого компромата, а если есть, то они снова на нас выйдут. Им акции нужны. Какой же ты недалекий! И я еще тебя в люди хотела вывести, уважаемого человека из тебя сделать... Да ты как был дундуком, так и остался.
Я сделала знак Алинке, и она снова включила диктофон.
– Как ты меня назвала?
– Дундук, а кто же ты еще?
– А сама-то кто?
– Да уж, по крайней мере, цену себе знаю, не то что твоя Лилька, которая со всей шоферней переспала, а ты ей не побрезговал.
– Какая еще Лилька? Таня, что ты такое говоришь?
– Какая-какая? Якунина. Думаешь, я не знаю, что у тебя с ней шуры-муры?
– Что ты выдумываешь?
– Все, Петя, ты сегодня всю операцию со своими дружками провалил, тебе ее и исправлять! Понял?
– Да пошла ты! – Послышался глухой стук. – Эй, Таня, вставай, ну хватит меня разыгрывать... Не понял, ты это... А, ну и хрен с тобой! Здесь тебя не скоро найдут. Один я быстрее со всем справлюсь...
Как ни странно, Кудряшов не сел в «Тойоту», он только вытер носовым платком отпечатки пальцев со стороны пассажира и быстрой походкой пошел к трассе.
– Поля, а зачем он машину здесь оставил?
– Создает видимость, что Татьяна приехала сюда одна, – предположила я, – а что с ней произошло, пусть уж тот, кто найдет ее хладный труп, гадает сам.
– Ты думаешь, он ее убил?
– Это он так подумал, а я не берусь судить. Погоди, интересная ситуация вырисовывается... Выходит, Леонтьич закрутил интрижку с дочерью Зои Валерьевны...
– Поля, какая тебе разница, с кем у него интрижка. Лучше скажи, что нам теперь делать?
– «Неотложку» вызывать надо. Вдруг она жива?
– А врачи ментов вызовут, да? Поля, я боюсь, – Нечаева вдруг вся затрепетала. – Моих отпечатков пальцев здесь полно.
– Думаю, и мои найдутся. – Я услышала тихий стон. – Она жива. Мы не оставим ее здесь умирать. Знаешь, я когда там сидела и ждала своего последнего часа, чего я только не передумала... В общем, в любой ситуации надо оставаться человеком. Алина, попробуй, может быть, связь все-таки есть?
Подруга посмотрела на дисплей и сказала:
– Глухо.
– Дачников беспокоить, пожалуй, не стоит. Пока им все объяснишь, времени пройдет столько же, сколько требуется для того, чтобы доехать в город до ближайшего автомата.
* * *
Милиция и карета «Скорой помощи» приехали в дачный поселок практически одновременно, минут через двадцать после нашего звонка. Кудряшов, уходя, захлопнул дверь, поэтому один из милиционеров пролез в окно и открыл ее изнутри. Врачи стали осматривать Татьяну.
– Пульс нитевидный, зрачки по-разному реагируют на свет, – сказал доктор, из чего нетрудно было сделать вывод, что Кудряшова пока жива, но в очень тяжелом состоянии.
Ее погрузили на носилки и увезли в больницу. А мы с Алиной едва ли не до полуночи давали показания в милицейской машине. Я предварительно проинструктировала Нечаеву, о чем нужно непременно сказать, а о чем следует промолчать. Разумеется, ни о каких акциях «Экватора» мы даже не упоминали.
– Товарищ майор, – начала я. – Вообще-то, эта история началась три недели назад. Мы были в развлекательном клубе «Домино», и к нам привязались двое подвыпивших парней. Мы от них сбежали и думали, что никогда больше с ними не встретимся. А сегодня встретились.
– Где? Тоже в клубе?
– Нет, я собиралась делать ремонт на лоджии, – подхватила разговор Нечаева. – Знакомые посоветовали мне закупить дешевые стройматериалы на оптовом складе, и я попросила Полину помочь мне с выбором. Я приехала к складу чуть раньше и пошла немного размяться. Завернула за угол здания и увидела вот это...
– Так, любопытно, – майор стал смотреть видеозапись. – Мелко, ничего не разберешь толком.
– Это Полину ударили по голове и загрузили в «Ниву», – пояснила Нечаева.
– Да, так и было. Я немного заплутала, вышла из машины и получила неожиданный удар по голове, отключилась и пришла в себя только здесь. Оказалось, что меня похитили те самые парни из «Домино».
– Опишите их, – попросил майор, и я подробно описала обоих.
– Ой, я даже не знаю, что бы они со мной сделали, но тут приехал еще один человек. Судя по разговору, он их босс. Я думала, он меня отпустит, но вместо этого он забрал своих людей, и я оставалась здесь одна, связанная, до тех пор, пока Алина меня не спасла. Только мы вылезли через окошко на улицу, как подъехала «Тойота», та, что стоит рядом с домом. В дом зашли мужчина и женщина. Это был тот, третий мужчина. Они стали ругаться... Мы записали их разговор на мобильник.
Алина включила диктофон на воспроизведение:
« – Говорил я тебе, давай уедем из Горовска, нет, ты зацепилась за этот чертов «Экватор»! Даже Пасько он ни хрена не нужен оказался, Петруха понял, что с ним одна морока. А тебе все мало, мало... Дура!
– Сам придурок! Дружков своих неотесанных собрал вокруг себя, которые ничего как следует сделать не умеют.
– Молчи, баба, если ничего в этом не смыслишь!.. А стекло-то в эту сторону выбито, а не наружу...
– А это что значит?
– Ты даже этого не понимаешь, а еще в директора метишь.
– Не сомневайся, стану директором и всю твою кодлу тюремную выгоню.
– Станешь, вот как завтра папка уйдет в прокуратуру, и ты не директором, а подозреваемой станешь...»
– Это все? – поинтересовался майор. – Какой-то разговор незаконченный.
