В квартире, так меня интересующей, в данный момент было темно и тихо. Дверь осталась незапертой. Я толкнула ее тихо, стараясь не скрипеть. Огляделась. Никто за мной не следил. Подъезд напоминал вымершие руины. Поэтому я вполне успешно просочилась внутрь. Там я по законам жанра надела перчатки, закрыла плотные шторы и достала крошечный фонарик.
Интересно, что я могу здесь найти? Отвратительного Бориса я увидела и так. Лежит как лежал. Ничего не изменилось. В тех же ботинках. Запах вокруг отвратительный. Похоже, перед смертью убиенный все-таки успел насладиться жизнью сполна…
Я зажгла фонарик и прошла на цыпочках в его комнату. Там стоял невыветриваемый запах табака и спирта. К этому не самому лучшему аромату примешивался омерзительный запашок нестираного белья и дорогих мужских духов. Не самая приятная смесь ароматов, но придется потерпеть. Тихонечко подойдя к столу, я увидела разложенные на нем конверты. На каждом конверте стояло имя. Имена все мне встречались женские, но один раз я натолкнулась на мужское. Все эпистолярное собрание отвратительного Бориса было запечатано. Подумав, собрала конверты и запихнула их в собственную сумку. Тем более что на двух мне встретилось хорошо знакомое имя: Светочка… Больше ничего интересного не нашлось. Я решила, что пора сматываться из гиблого места. И уже выключила фонарик, как вдруг явственно услышала тихий скрип. Кто-то открывал дверь… Тихо так, стараясь не шуметь и не привлекать к себе излишнего внимания. Послышался легкий скрип половицы. Кто-то пытался войти в квартиру. И по этому тихому скрипу я догадалась, что этот «кто-то» совсем не желает быть замеченным. И подозревает отсутствие здесь хозяина.
Я вжалась в стену. К счастью, между шкафом и стеной была маленькая щель, в которую я и постаралась просочиться. Теперь можно было увидеть того, кому, как и мне, показалось любопытным таинственное наполнение конвертов, аккуратно покоящихся на Борисовом столе.
* * *
Сначала я услышала тихий всхлип. «Наткнулись», – удовлетворенно подумала я. Голос, издавший всхлип, мне показался знакомым. Потом тот же голос чертыхнулся, и я услышала осторожные шаги. Шаги направлялись в комнату, гда я уже заняла вакантное место.
«Вот тебе и опасности», – подумала я. И что за личность такая Борис, если после смерти он вызывает к себе такой живой интерес? Шаги остановились. Я догадалась, что таинственный посетитель находится перед дверью. Однако какое у него мужество! Наткнулся на труп и продолжает свою экскурсию… Ну ладно я, у меня надобность крайняя. Значит, у моего соперника по поискам тоже крайняя надобность…
Стой, Танечка… А ежели это убийца?
Мысль эта мне не понравилась. Я облизнула губы. Встречаться с убийцей мне не хотелось, честно скажу.
Не то чтобы страшно, а не входило это мероприятие в мои планы.
Дверь тихонечко пискнула, и на пороге возник силуэт. При виде загадочного призрака у меня чуть не вырвался удивленный вздох. На пороге стоял Леша.
* * *
Я затаила дыхание. Ну и ситуация! Я не ожидала увидеть его здесь. Впрочем, думаю, он тоже удивится, когда меня увидит. Конечно, я постараюсь, чтобы это случилось попозже…
Леша прокрался на цыпочках к письменному столу и проделал то же самое, что ранее делала я. То есть порылся в бумагах. Ему явно повезло куда меньше, чем мне. Потому что, не найдя нужной бумаги, он застонал. Найти бумагу он не мог. Потому что, как я догадалась без особенного труда, он искал именно то, что я уже обнаружила и держала в собственных руках.
Конверт. Вернее, один из конвертов.
Я кашлянула. Леша застыл. Я напугала его. Спина Леши напряглась. Он очень медленно повернулся в мою сторону. И, заметив мой прелестный силуэт, ужасно испугался. Отскочил в сторону и закрыл голову руками. Я удивилась. Бить его по голове в мои планы не входило… Поважнее дела можно найти. Поэтому я тихо позвала его. Он узнал мой голос и немного успокоился. Но предпочел остаться на достаточном расстоянии.
– Это вы его убили? – поинтересовался он. Я подумала: не стоит ли мне немедленно обидеться? Заподозрить меня, такую воспитанную леди, в убийстве… Фи, как можно-с!
Но, поразмыслив, я подумала, что никакая иная мысль и не могла прийти в голову перепуганному подростку, только что пришедшему грабануть квартиру и обнаружившему труп хозяина.
– Нет, – честно призналась я.
– А что вы тут тогда делаете? – подозрительно спросил обнаглевший подросток.
– Тебя жду, – огрызнулась я, – и распиваю чаи с отвратительным Борисом.
– Нет, правда?
– Что здесь делаю я, мне понятно. А вот что ты здесь делаешь? – спросила я голосом немного озверевшей Мэри Поппинс.
Он растерялся. Мой вопрос явно был почтен неуместным и бестактным.
– Я… Ищу одну вещь.
Что ж, доля правды в этом есть… Я показала конверт:
– Эту?
Он вытаращился на конверт. И протянул к нему дрожащие, вожделеющие руки. Боже ты мой, сколько страсти таится в юношеских душах!
Я убрала конверт и спокойно сказала:
– Нам пора отсюда убираться. А разговаривать с тобой я буду только у себя в квартире. Потому как там меня ожидают две дамочки нежного школьного возраста, одна из которых явилась в мой дом с расцарапанной физиономией.
– Светка? – шепотом спросил Леша и горестно простонал:– Опять…
– Мне ужасно надоели ваши тайны, – поморщилась я, – и сегодня я намерена узнать как можно больше. Даже если придется пытать вас с помощью испанского сапожка. Или установить в моей квартире дыбу… Пошли.
С этими словами я двинулась к выходу. Однако выйти из квартиры без приключений мне не удалось. Дверь распахнулась. В коридоре вспыхнул свет. И мы оказались нос к носу со здоровенным амбалом и сопровождающей его синюшкой, ранее собиравшейся убить Бориса, к которому так хорошо приклеился эпитет «отвратительный».
От удивления у амбала отвисла квадратная челюсть, отчего он стал похож на поющего Кобзона. А синюшка отчего-то взвизгнула детским голоском и растерянно оглянулась на грозного спутника.
– Чего это вы тут делаете? – осведомилась я уверенным голосом.
Сначала амбал растерялся от моей наглости. Я же использовала свой любимый приемчик – лучший способ обороны, как известно, нападение. К физическому нападению я тоже приготовилась. Амбал пришел в себя, здраво рассудил, что мы не имеем отношения к органам власти, и грозно прорычал, что «щас он мне покажет, как надо со старшими вести беседу». Угрожающе набычившись, отчего его крутой, не обремененный мыслительными процессами лоб навис над маленькими и отчего-то выпуклыми глазками, он двинулся прямо на меня. Картина, наверное, получилась страшная. Стоит моя хрупенькая фигурка, а на меня движется этакий паровоз. Амбал, надо думать, тоже воображал себя ужасно страшным. Поэтому, когда я уверенно и умело врезала ему костяшками пальцев в солнечное сплетение, он ойкнул и согнулся. Замерев в такой нетипичной для него позе, тихо выругался. Его злобный взгляд я встретила с холодной насмешкой.
